Сын Ветра

Линде нравились такие мужчины, как Удо Йохансон. Рост, плечи, кудри. Твёрдый взгляд из-под бровей. Комиссар и фамилию-то сменила с Гоффер на Рюйсдал, потому что Фома Рюйсдал был из таких мужчин. Кроме внешности, Линде нравился внутренний стержень, «волевой хребет», который у рослых широкоплечих красавцев встречался ничуть не чаще, чем у коренастых и лысых толстячков. Увы, увы! В докторе Йохансоне, как решила Линда с первых минут разговора, стержень отсутствовал. Комиссар могла бы отлучиться из карантинной зоны, слетать к Йохансону, встретиться лично, но предпочла связь по коммуникатору. Боялась сорваться, как в случае с персоналом медблока, а Йохансон квалификацией не уступал Линде. Опять же, Бреслау нельзя было оставить без присмотра. Вышло даже лучше, чем Линда надеялась: Йохансон упирался чисто для проформы и почти сразу сдался.

– Спектрограммы? – спросил он, хмурясь. – Антисов, коллантов и флуктуаций?

– Те, которые вы рассылали другим экспертам, – нажала Линда. – Под видом рабочих ментограмм. Настоящие ментограммы можете мне не слать. За исключением ментограммы Гюнтера Сандерсона. Вы меня поняли? Учтите, нам всё известно.

Йохансон кивнул: учёл, не волнуйтесь.

– Далее, – развивала успех Линда, – вы вышлете мне все материалы по параллелям между спектрограммой антиса, находящегося в большом теле, и ментограммой телепата, находящегося в активном состоянии.

– Все, комиссар? Все абсолютно?

– Все.

– Хорошо.

Наверное, в этот момент Линда впервые заподозрила, что ошиблась в своих выводах насчёт стержня Удо Йохансона. Но укрепиться подозрениям не дала, развивая успех:

– Далее шлите результаты экспертизы, которую вы провели самовольно…

– Вы забываетесь, комиссар.

– Я?

– Да, вы. Кто меня сдал? Лонгрин?

– Не ваше дело.

– Значит, Лонгрин. Ладно, так даже проще. Я не стану вам ничего высылать, комиссар.

– Правда? Вы осознаёте последствия, доктор?

– Чепуха, какие ещё последствия! Я вышлю вам ссылку на сайт Министерства научного развития Ларгитаса. В разделе регистрации авторских прав лежит оформленная по всем правилам моя заявка на гипотезу. Государственный сбор в размере ста шестнадцати экю уплачен. Заявке присвоен порядковый номер, решение о регистрации уже принято. К заявке приложены все затребованные вами материалы, и даже больше. На них стоит гриф «свободный доступ». Копайтесь на здоровье, я не против.

– Регистрация? Заявка на гипотезу?!

– Это Ларгитас, комиссар. Наука превыше всего. Все обработанные мной данные не имеют грифа секретности. Все получено законным путём. Даже волновой слепок мальчика болтается по вирту в тысяче мест, ещё со времён Отщепенца.

– А ваш разговор с кавалером Сандерсоном? Встреча в столовой? Это тоже там есть?!

Некоторое время Йохансон молчал.

– Нет, – он тряхнул гривой светлых волос. – Но полагаю, эта запись есть у вас.

– О чем вы беседовали? Если на самом деле, а?

– Не ваше дело, – недавний Линдин пассаж рикошетом вернулся к комиссару. – И не смейте угрожать мне последствиями. Мне бы не хотелось ссориться с Т-безопасностью. Но, боюсь, вас не поддержат ни коллеги, ни руководство, если вы продолжите действовать в том же духе. Хотите публичного скандала?

– В чём же вы меня обвините? В давлении на вас? Это недоказуемо.

– Я обвиню вас в попытке украсть мою гипотезу.

– Что? Вы сошли с ума!

– Допустим.

– Это ложь!

– Разумеется. Вы пишете наш разговор?

– Нет.

– А я пишу. Я вырежу лишнее и опубликую необходимое.

– С меня снимут ментограмму разговора! Она подтвердит…

– Для менталов – подтвердит, да. А обычная публика будет размахивать моим обвинением и подрезанной записью. Вы меня не поняли, комиссар. Я не собираюсь хлопотать о тюремном заключении для вас. Мне хватит шумихи. А вам?

Линда прервала сеанс связи.

И вот сейчас, скачав с сайта материалы Йохансона, получив от Фрейрена недостающее, комиссар стояла перед рабочими сферами, стояла в одиночестве, в тишине палаты, рассчитанной на вип-пациентов, и раздраженно кусала губы. Антис, конвоирующий Натху, оказался Гюнтером Сандерсоном, отцом мальчика, живым и здоровым, если так можно заявить о существе, состоящем из волн и полей. Но вспоминать поражение в беседе с Йохансоном было мучительно.

Третий мозг – верней, волновой слепок третьего антиса – оказался незнакомым. В каталоге ментограмм, снятых с эмпатов и телепатов Ларгитаса, он отсутствовал. На всякий случай Линда проглядела каталог менталов неларгитасского происхождения – тех, кто согласился сдать ментограмму для публикации.

Третьего не было и там.

– Бреслау, ты в курсе? – вслух спросила Линда. – Нет? Да? И если да, не был ли ты в курсе с самого начала?

Комиссара Рюйсдал мучило подозрение. Кажется, она забралась в опасную чащу. Обратный путь скрылся за деревьями. Впрочем, Линда не собиралась поворачивать.

IV. Саркофаг

– Давит, – пожаловалась доктор Ван Фрассен.

Она выскребла ложкой со дна миски остатки варева:

– Давит, говорю. Чувствуете?

– Что давит? – не понял Гюнтер.

– Саркофаг. Меткое название, поздравляю. Нас тут похоронили заживо. Вернее, это я нас тут похоронила. Как вам наш коллективный могильщик? В смысле, я? Нравлюсь?