Сын Ветра

– Я вижу две стороны монеты, колдун. Ты или искусный лжец…

Пауза повисла топором. Вот сейчас хан кликнет стражу и прикажет отрубить лжецу голову.

– Или ты говоришь правду.

– Я бы не осмелился…

Повелительный жест заставил Гюнтера умолкнуть.

– Допустим, ты честен.

У Гюнтера отлегло от сердца. Так, самую малость.

– Шейх Абу Аббас сказал по этому поводу следующее: «Запрещено убивать джиннов без причины. Так же, как не разрешено неоправданное убийство человека, так и убийство джинна без уважительных причин считается запретным. Притеснение в любой форме и в любом проявлении считается запретным. Даже притеснение неверующих джиннов порицаемо и запрещено». Но джинн, который не слушается, не может находиться в моём городе. Он должен либо умереть, либо уйти, либо повиноваться. Повиноваться мне, и не с помощью жалких слов убеждения. Ты не умеешь делать амулеты? Ничего, это простительно. Зато она умеет.

Указующий перст упёрся в доктора Ван Фрассен:

– Смотри внимательно, колдун. И ты смотри, чародейка. Смотри и слушай.

Кейрин-хан извлёк что-то из-за пазухи, раскрыл ладонь. На ладони хана, словно вырезанной из твёрдого старого дерева, лежал брелок: серебряная флейта. Миниатюрная копия флейты Регины Ван Фрассен.

– Вот амулет, который даёт мне власть над джинном Артуром. Ты ведь знаешь, что это такое, чародейка?

– Знаю, о великий.

Лицо доктора осталось бесстрастным, но по тому, как женщина машинально удвоила ментальные блоки, закрыв свой мозг от любых посягательств, Гюнтер понял: она потрясена. Сбита с толку. Не понимает, что происходит.

Умножить всё это на десять, и мы получим кавалера Сандерсона.

– Ты сделаешь такой же для сына колдуна. Если что, пусть колдун тебе поможет. Понадобится ювелир – скажите Абд-аль-Ваккасу. Он пришлёт вам мастера. Ювелир сделает амулет – такой, как вы скажете – а ты научишь колдуна, как наполнить его волшебной силой. Или сделаешь это сама, мне всё равно.

Хан помолчал, что-то прикидывая.

– Я милостив. Даю вам три дня. Через три дня амулет должен быть у меня. Это моё последнее слово.

У дверей Кейрин-хан остановился.

– Мне донесли, что вы привели в город живых чудовищ. Где они?

– Здесь, о великий. В подвале.

– Ключ от подвала?

– Он у меня.

Кейрин молча протянул руку, и Регина вложила в неё ключ.

– Любопытно будет взглянуть на них, прежде чем мои люди отправят их на бойню, – хан задержался на пороге. Больше всего он напоминал коршуна на жёрдочке. Глаза с желтоватыми белками смотрели на женщину и молодого человека в упор, не моргая. – У вас три дня. Не медлите. Моя милость безгранична, но терпение имеет пределы.

* * *

– Ваш сын аутист?

Всё сошлось. Странное поведение «джинна», его молчаливость, чрезмерная фиксация внимания на одном объекте, нелюбовь к обуви и головным уборам, бесстыдное расхаживание нагишом – и болезненная стеснительность, когда нужно заговорить с незнакомым человеком. Целый ряд мелочей: нюансы моторики, мимики, взгляда… Врач, имеющий опыт работы с несовершеннолетними, Гюнтер не касался сознания молодого человека, но сейчас, когда пазл сложился воедино, картина нарисовалась вполне отчётливая.

– Да.

Доктор Ван Фрассен находилась в замешательстве.

– Социализированный?

– В значительной степени.

– За каким чёртом вы посадили его на поводок?!

– Я…

– Зачем привязали его к этому тирану?!

– Я не…

– Чего вы добились? Теперь этот дикарь желает, чтобы я проделал то же самое со своим сыном! Вы меня подставили! Всех подставили! Если Кейрин не получит амулет, он начнёт убивать заложников – вы сами это сказали! Что вы, чёрт вас дери, натво… Ай!

Ментальная «пощёчина» обожгла сознание кавалера Сандерсона, словно Гюнтер и не был укрыт двойным периметром защиты. До слуха запоздало долетел краткий всхлип флейты.

– Извините.

В голосе Регины не было и тени раскаяния. Лишь необходимая дань формальной вежливости.

– У вас начиналась истерика. Это самый быстрый способ её остановить. Успокоились? Готовы слушать?

– Как вы это сделали?!

– Потом объясню, если захотите. Но сначала Артур. Вы всё поняли верно, кавалер, но неправильно.

От последней фразы Гюнтер впал в секундный ступор.

– Хорошо, я слушаю.

Успокоился, отметил Гюнтер-медик. Я действительно успокоился. Я по достоинству оценил профессиональные навыки доктора Ван Фрассен. Гюнтер-невротик криво ухмыльнулся. Встряска пошла тебе на пользу, буркнул он.

– Давным-давно, – доктор Ван Фрассен зажмурилась. Впору было поверить, что она рассказывает сказку, хитрую небывальщину, – я прилетела на Шадруван, чтобы лечить Артура. Ему тогда не было и пяти. Сколько вашему сыну?

– Семь. А может, пять. Всё очень сложно.

– Ладно, неважно. Артур был младше. Крайне запущенный случай. Артур сейчас и Артур тогда – это небо и земля, поверьте. Всё осложнялось здешним феноменом – Скорлупой. Ларгитасцы не могли ходить сквозь неё, местные Скорлупы не замечали. Артур мог. В Скорлупе он становился недосягаем для нас. Зайди он внутрь, и мы теряли с ним контакт. Однажды его укусила змея… Ладно, это тоже неважно. Короче, я не могла всё время находиться при мальчике. Поводок был необходимостью.