Сын врага (СИ)

Чанакья обеспокоенно взглянул на императора. Затем жестом подозвал одну из служанок, разносивших по залу напитки. Девушка приблизилась к первому министру и поклонилась, предлагая тому поднос. Взяв один из бокалов, Чанакья стряхнул в питьё несколько крупинок серого порошка из своего перстня и подал Чандрагупте.

— Держи. Если тебя кто-то попытается отравить сегодня, подобное не удастся. Противоядие в напитке. Сделай хотя бы несколько глотков. Это спасёт тебе жизнь.

Чандрагупта молча оттолкнул питьё, едва не расплескав. Чанакья подобрался, и в глазах его мелькнул недобрый огонёк.

— Собрался умереть? — сурово спросил гуру у своего ученика.

— Нет, я желаю хоть раз взглянуть на мир глазами, не затуманенными ядом.

— Ты в чём-то меня подозреваешь? — оскорбился Чанакья.

— Не подозреваю, а уверен. С некоторых пор я догадывался, что ваши противоядия и есть настоящая отрава, но у меня не было доказательств. Сегодня я убедился окончательно: именно вы, а не какие-то там тайные враги, травили меня все эти годы. Ваши напитки и еда, пропитанные особыми ядами, заставляли меня подчиняться вам. То же самое некогда вы сделали с махарани Тарини, но в итоге ей повезло: она вышла из-под контроля.

Чанакья застыл с непередаваемым выражением лица. В его глазах ужас смешался с внезапным осознанием истины.

— Тарини, — пробормотал он, наваливаясь всем телом на свой посох. — Так вот что меня обеспокоило, когда я увидел здесь ачарью Нагендру! Значит, и Тарини пришла с ним, и она встретилась с тобой… или с Биндусарой?!

— С Биндусарой.

— Она рассказала ему всё?

— Да.

Этого короткого признания оказалось достаточно. Чанакья торопливо метнулся к выходу из сабхи, но был вынужден остановиться на полпути. Ему навстречу шёл одетый в роскошные пурпурные с золотом одеяния Биндусара.

Музыка смолкла. Танцовщицы расступились, пропуская царевича к престолу. Союзные цари поднялись с мест, готовясь приветствовать именинника, а Чандрагупта сошёл с трона и раскрыл объятия:

— Добро пожаловать, сын! — промолвил он, и никто из присутствующих ни на мгновение не заподозрил бы в императоре таких чувств как печаль или отчаяние.

На глазах у всех любящий отец радостно встречал своего наследника. Кипя гневом и нетерпением, Чанакья вынужден был отложить свой уход и остаться на месте. Подозвать шпиона незаметно и отдать ему распоряжение тоже не вышло бы. Все глаза были направлены на него, Биндусару и Чандрагупту. Каутилья страдал, подозревая, что именно сейчас каждое мгновение работает против него. Ловушка, которой он так долго избегал, захлопнулась.

Небрежно и холодно приобняв отца, Биндусара быстро отстранился и, подняв руку вверх, поприветствовал собравшихся, поблагодарив их за то, что они пришли, и извинившись за своё опоздание. Сабха огласилась громкими криками и прославлениями наследного принца и императора. Взмахнув рукой, Чандрагупта заставил шум смолкнуть.

— Прежде чем приступить к церемонии поздравления, — неожиданно заговорил он, — я хочу сделать важное заявление…

Зал погрузился в тишину. Чанакья со страхом смотрел на своего ученика, словно умоляя того замолчать, однако император и не думал смотреть на ачарью.

— Случилось так, что некоторое время тому назад уважаемый ачарья Бхадрабаху, прежде чем покинуть Паталипутру с учениками и уйти в Шраванабелаголу, истолковал тревожный сон, приснившийся мне. Из его толкования следовало, что Магадху ждут двенадцать лет неурожаев и голода, если ныне царствующий император Чандрагупта Маурья не примет суровую аскезу и не удалится в чужие земли. Я долго колебался, не говоря об этом никому. Мне трудно было оставить своё царство и любимого сына, однако сегодня сердце моё окрепло. Ничто не может быть выше блага страны, никакие личные чувства! Поэтому я подписал документ об отречении и отдал его принцу Биндусаре. Я оставляю Магадху своему законному наследнику, а сам ухожу следом за ачарьей Бхадрабаху в Карнатаку, где погружусь в суровую аскезу. Коронация ювраджа будет проведена первым министром Чанакьей и советником Ракшасом, а я завтра же без промедления покину Паталипутру, оставив вам нового императора — Биндусару Маурью. Прошу сегодня чествовать его не только как моего сына и именинника, но и как следующего правителя Магадхи.

С этими словами Чандрагупта положил руку на плечо Биндусары, заметив боковым взглядом, с каким потрясением сын смотрит на него. Кажется, он не ожидал… Впрочем, неудивительно. Такой новости не ожидал никто. Сначала в обволакивающей тишине не слышалось ни звука, а потом сабха взорвалась криками удивления, восторга и одобрения. Впервые за много лет Чандрагупта видел, что им снова восхищаются, как много лет назад, когда в глазах простого народа он являлся освободителем, а не узурпатором, но от этого на душе становилось ещё горше. Он не заслуживал поклонения. Он был всего лишь предателем, а теперь — низложенным царём, придумавшим очередную красивую ложь, лишь бы не позволить неприглядной правде выбраться наружу.

— Самрадж… — только и выдохнул Биндусара. — Зачем сегодня?! Можно было завтра… Позже, — он осёкся и умолк.