Сын врага (СИ)

— Я и сам могу есть свой завтрак, — он потянулся за лежащей на тарелке папайей.

Чанакья нахмурился.

— Меня не радует то, как ты со мной обращаешься в последнее время! Тебе кажется, я неправ? Дхана Нанд не заслужил смерти?

Чандрагупта молча жевал мякоть плода, прежде столь приятную и ароматную, но теперь казавшуюся совершенно безвкусной. В горле всё ещё противно першило, и он снова зашёлся приступом кашля.

— Запей, — Чанакья подал ему воды, незаметно подсыпав в хрустальный бокал, некогда купленный у персидских торговцев, немного бледно-серого порошка.

Чандрагупта выпил воду. Кашель немедленно унялся, зато спустя некоторое время юноша опять ощутил, как мир становится нереальным, подобным сну.

— Посмотри на меня, — Чанакья приподнял лицо Чандрагупты за подбородок. — И ответь мне снова: ты считаешь, Дхана Нанд не заслужил смерти?

Перед внутренним взором так отчётливо и ярко всплыли самые болезненные сцены из прошлого. Вот Дхана Нанд хохочет, словно ракшас, после того, как погубил Чандравардана. Вот он клянётся убить Муру… Протягивает бритву, чтобы Чандрагупта перерезал горло Дхумкету… Хвастается перед армией противника тем, что своими руками убил беременную жену, узнав о её предательстве, и его рука не дрогнула…

— Если бы он ударил махарани в живот, а не в бок, не выжила бы она, и не было бы у тебя никакого сына, — словно подслушав его мысли, промолвил вслух Чанакья. — Таре крупно повезло, что Дхана Нанд ранил её неглубоко!

Слюна во рту стала кисло-горькой. Малыш Биндусара мог умереть по вине этого изверга, которому жизнь младенца была безразлична!

— Я убью его, — прохрипел Чандрагупта. Глаза юноши налились кровью от поднявшейся внутри ярости. — Не сомневайтесь, ачарья, я его уничтожу!

Он сдержал слово. Но почему-то и во время боя, и вскоре после него не пропадало ощущение, будто он совершил нечто ужасное, неправедное настолько, что и после миллиона лет в Патале ему будет не отмыться от такого греха. Он помнил широко распахнутые глаза Дхана Нанда, в которых стыл не страх смерти, скорее, неверие в то, что противник, занесший меч над ним, способен его убить:

— Никому не победить Магадху! — таковы были последние слова бывшего царя.

Чандра опустил меч, перерубая шею тому, кого столько лет ненавидел… Облегчения не наступило. Он стоял, выпрямившись в полный рост над мёртвым царём, тяжело дыша, и почему-то вспоминал нежное прикосновение к кулачкам Биндусары… И такие же огромные тёмные глаза, невинно и доверчиво глядящие на него.

«Я спас ребёнка от ужасного отца! — успокаивал Чандрагупта сам себя. — Этот малыш вырастет совсем другим, не похожим на Дхана Нанда. Я позабочусь об этом. Он будет нести на земли Бхараты справедливость. Он продолжит дело моего учителя, объединив все земли в одну огромную империю».

Чандрагупта знал, что всё сделал верно. Но сердце почему-то болело так, словно в нём навеки застряла отравленная стрела или дротик.

— Можешь не оставаться на церемонию погребения, — услышал он над ухом голос Чанакьи. — Уезжай обратно во дворец.

— Нет. Я останусь.

Он стоял и смотрел на костёр, но видел перед собой совсем иное: те далёкие дни, когда не было в его жизни ни Чанакьи, ни Муры, ни мести за отца, ни борьбы за чужой трон. Просто светлое детство, игры с Субхадой и друзьями, тогда ещё живыми и счастливыми… И Чандра улыбался блаженно, чем приводил в немалое недоумение тех, кто замечал на его лице эту ясную, мягкую улыбку.

Чандрагупта уже не помнил, какую сказку выдумал Чанакья, чтобы женить его на Елене вскоре после похорон Дхана Нанда. Кажется, обосновал всё тем, что младенцу нужна заботливая мать. Но Елена не стала ни хорошей матерью Биндусаре, ни верной женой завоевателю Магадхи.

С первого дня совместной жизни она стала разговаривать с мужем грубо, непочтительно, цедя слова сквозь зубы и периодически напоминая Чандрагупте, что не обязана делить с ним ложе, ибо не было её воли в том, чтобы стать его супругой.

— Ты недостоин лизать сандалии покойного царя Магадхи, — с презрением говорила Елена, когда они остались наедине. — Пусть вы и выторговали этот брак у моего отца со своим ачарьей, но не жди моей благосклонности! Я готова взойти на костёр, как это делают многие ваши женщины, но никогда по доброй воле я не стану принадлежать тебе. Если же возьмёшь меня силой, то ответом тебе будет моя смерть. Я дождусь, когда в моём теле завяжется плод и убью и себя, и твоего ребёнка, лишь бы причинить тебе боль. Я ненавижу тебя! Я отдала бы свою любовь лишь самраджу Дхана Нанду, но отец был против нашего брака. А теперь, к великому горю, мой прекрасный царь погиб. Отныне я жду лишь часа, когда смогу взойти на небеса и встретить его там. Я уверена, небеса одни для всех праведных людей любой веры. Мы с самраджем встретимся и разделим вечность, а такие изменники как ты и Тарини будете мучиться в Тартаре или вам придётся вечно бродить по берегам Стикса, стеная о своей судьбе!