Сыновья алых лун

— Что? — удивился тот, перевел взгляд маленькую жаровню, зависшую рядом с кроватью Даро и нахмурился. — Ты что?

— Ответь мне на вопрос, — прищурился Даро и сделал глубокий вдох.

— Не было, — сказал Риэ, — Только за два дневных переплыва. Это важно? — напряженно спросил он, разглядывая лицо друга.

— Не знаю, — выдохнул Даро.

— Слушай… расскажи, что стряслось. Я же вижу, ты сам не свой.

Даро помотал головой, разгоняя голубоватые пряди горьковатого дыма. От него перед глазами едва заметно плыло. Даро лег, расположил проекцию над собой и закинул руки за голову. Потом парой скупых фраз ввел друга в курс дела.

— Ясно, — растерянно протянул Риэ. — И когда?

— Она прибудет на днях. Расскажи мне еще про храм. Ну, то есть, если его нет, то как же?..

— Что?

— Ну… вам негде было укрыться во время потока, и я не представляю…

Риэ рассмеялся.

— Это же естественно, почти все проходят время потоков! Я до сих пор поражаюсь, как Высшие любят всё усложнять.

— Ты сам уже Высший, Энсо твой спасенный брат, — заметил Даро.

— На цвет моих глаз посмотри, — отмахнулся Риэ, потом вздохнул, сел поудобнее. — Ну, как… когда даау начинает темнеть, парень справляется с проблемой, сам знаешь как, — широко ухмыльнулся Риэ, снова вогнав друга в краску. — Или берет знакомую девушку, если она согласна. На день или два.

— Но это же… нельзя! — воскликнул Даро. — Потоки принадлежат богам! А вдруг она зачнет?

— Это же великий дар Тиоса — когда рождаются дети, — удивился Риэ.

— Но какая кровь будет в ребенке? Кто захочет потом взять девушку со смеском на руках? А как же проверить совместимость, генетические коды, чтобы не вышло ошибок?!

— Ошибка — это строить столько ерунды на пустом месте, — хмыкнул Риэ. — Если родится ребенок, то его растят сообща, всей деревней. Девушку каждый захочет, ведь она плодородна и может понести и родить живого младенца. А про чистоту крови не твой ли кумир Энсо говорил что это пережитки темного прошлого?

Даро смутился.

— Оказывать прием благословенному Тиосом — почетно, — продолжал Риэ, — Поэтому некоторые специально вешают над дверью связку красного ореха. Чтобы любой знал — в этом доме можно найти себе пару на время потока…

— Какой ужас! — не удержался Даро.

— Дурак, — улыбнулся Риэ. — Мои соседи в деревне так поженились — Маина приняла Хона трижды, а как только жрец признал его зрелым, Хон вернулся в дом Маины и принес ритуальный дар. Что еще тебе рассказать, развратник? — подмигнул он.

Даро покачал головой, глядя на развеселившегося друга. Для Риэ все было так просто… Даро подозревал, что не все потоки он проводил в храме. Даро старательно закрывал глаза на то, что порой в выходные Риэ исчезал на вечер, а после спал целый день. Из женщин в Академии можно было найти разве обслуживающий персонал или секретарей, которых вряд ли интересовали безчешуйные юнцы, но Риэ с его обаянием мог понравиться кому угодно.

Разговор не успокоил Даро, а только убедил: он совершенно не готов. Он бы что угодно отдал, чтобы поменяться с другом местами…

Скоро здесь окажется его невеста. Кто сможет подсказать Даро, что следует делать? Ведь кроме выверенного многослойного орнамента придворного этикета существует целый ворох мелочей, которые познаются лишь опытом. Будет ли эта девушка такой, как Найя? Или похожей на девчонок из города, что торгуют фруктами на нижнем базаре? Будет ли она умной? Злой или доброй? Говорят, все женщины паури красивы, потому что некрасивых умерщвляют в детстве. Как она отнесется к нему? Может, станет смеяться над своим робким женихом… Даро заставил себя вдохнуть и выдохнуть. Рано бояться, может, еще все будет не так ужасно, как он себе напредставлял…

Раз в пятилуние отец уходил в ту часть дворца, где хозяйничала мать, и оставался там два-три дня. В такие периоды родители не появлялись даже к обеду, подносы с яствами и напитками относили на женскую половину. Даро помнил, как, встречая их в жилых частях дворца, каждый раз поражался, насколько менялись отец и мать. Они позволяли себе нарушать правила, касаться друг друга и смеяться, и шептать на ухо. Даро иногда хотелось подойти к ним, тронуть это тепло, стать его частью. Но не смел: время супругов принадлежит лишь им, и даже их собственные дети не должны мешать.

Однажды соскучившийся по родителям маленький Даро удрал от наставника и застал их на ложе в беседке. Итари Онья спал у матери на груди. Тихо стрекотали в траве насекомые, с крыши беседки свешивались ароматные листья ройу. Лейя заметила сына и знаком велела Даро не тревожить сон отца, прикрыла его плечо тонкой тканью сползшей домашней туники. В каждом движении Лейи сквозила такая нежность…

Но это сейчас, когда они прожили вместе более семи десятков оборотов. А вначале?! Каково будет ему, Даро, смотреть чужачке в глаза? Прикасаться, делить с ней сокровенное? Даро свернулся в комок и закусил зубами подушку. Лучше все же об этом не думать, не мучиться попусту. Как Риэ, уметь отложить страдания на потом — ведь еще ничего не случилось.

***