Сыновья алых лун

«Какую оправу желает Наследник?»

Даро задумался. Вроде бы Туа предпочитает носить темное… Даже цвета она любит скучные и мрачные, как грозовая хмарь.

«Черненый шэ».

Ювелир поклонился и ушел. Наверняка в восторге, что у него появился новый постоянный клиент. Хоть кому-то Даро доставил радость… Он снова вызвал на экран выбранную драгоценность. Риэ не смог бы позволить себе купить своей невесте такое… А вот нечего было отказываться от денег Энсо! Эта недостойная мысль заставила Даро нахмуриться и прогнать ее.

Такие вещи не вручают просто так, этим он словно собственными руками связывал себя с паурен. С другой стороны, когда и если они станут супругами, то такие подарки превратятся в норму… Он просто делал то, что приличествует помолвленному Наследнику, и не вкладывал в этот поступок души. Но придворные непременно сделают это за него, ведь дорогой дар означает расположение, а ожерелье — страсть. Даро же ощущал лишь пустоту. И еще — тоску по Риэ.

Тот, естественно, не мог не знать, что Наследник наконец сломал ледяную корку неприступности и теперь встречается со своей невестой. У Риэ было много работы, начальник верфи выжимал из стажеров все, что мог, да еще после недавнего наводнения прибавилось дел в лавке, однако Даро подозревал, что нежелание Риэ встречаться связано не только с загруженностью. Он злился на низшего и одновременно отчаянно хотел его видеть. Друзья столько оборотов провели бок о бок, что расползающаяся с каждым шестидневьем трещина ощущалась болезненной раной. Несколько раз Даро был готов просто приказать низшему явиться. Но понимал: такое обращение оправдано лишь в крайнем случае, если Даро вновь поведет себя как Наследник Ронн в отношении Риэ, их дружбе настанет полный и окончательный конец. Но логика не слишком помогала избавиться от докучных мыслей и сомнений, от того, что Даро скучал по их разговорам и баловству на тренировочном дворе… даже по молчанию.

Сиуэ живут дольше других рас великого Альянса. Хоть имперцы и достигли подобного долголетия с помощью своих инъекций полисалютина[1], но психологически отличны от водного народа. Они нетерпеливы и порывисты. Сиуэ живут долго, достаточно для того, чтобы понять: время стирает все. Память бывает болезненной, но что есть память? Воспоминание о воспоминании. Она подвержена изменениям, как и личность… Время стирает все. Время пройдет, и Даро примет свою судьбу, а Риэ справится со своей страстью, какой бы сильной она не была. Нужно лишь ждать. И, возможно, когда оно пройдет, исчезнут и связующие нити между друзьями.

«Все течет и меняется. Ты меняешься, и я тоже».

Даро ощущал, что каждый проходящий день накладывает дополнительный слой на бесцветный, плотный кокон, невидимый, отделяющий его от самой жизни. После очередного вечера наедине с жаровней Даро проснулся среди ночи, задыхаясь: ему снилось, что кокон перекрыл воздух. Он подбежал к окну, забыв отключить поле и, глубоко дыша, уткнулся в прохладную упругую поверхность лицом.

Если решение действительно верное, оно не может приносить всем вокруг одни страдания. Значит, Даро допустил ошибку. Старые и новые сказки о любви утверждают одно: перед страстью пасует любая логика. А милосердие порой оборачивается жестокостью… Пора бы признаться себе, что приказ Даро был продиктован вовсе не желанием помочь и оградить Риэ, а паническим страхом лишиться его.

Найя поймала Даро в рассветной галерее, в куче лэров, перемещавшихся между тронным залом и кабинетом заседаний министров.

— Два слова, брат. О свадьбе…

Даро остановился, сделал жест шествовавшему рядом деду:

«Я присоединюсь через две капли».

Тот смерил пестрое платье Найи холодным взглядом, но спорить не стал, как и задерживаться в коридоре.

— Говори, — шепнул Даро, едва они остались одни.

Найя оглянулась на любопытных лэров в дальнем конце галереи, делающих вид, что их вовсе не интересует разговор Наследника с сестрой, на гвардейцев у дверей кабинета. И перешла на язык пальцев, спрятав руки широкими рукавами.

«Я разузнала, что мать Туа, возможно, состояла в кровной связи с ее отцом. Это незаконно! Если привлечь на нашу сторону жрецов, можно продавить Золотой Совет и отменить помолвку!»

«Ты уверена?» — распахнул глаза Даро.

Найя наморщила лоб.

«Еще нет. Я отправлю запрос в общую генетическую базу. Если они проводили тесты перед выбором паурен, там должна была сохраниться информация».

«Сделай это», — кивнул Наследник и, взяв сестру за руку, легонько пожал.

Найя ответила на самый интимный жест благодарности своим пожатием, но улыбнулась отчего-то печально. Впрочем, Даро уже спешил на очередное бесконечное заседание, и фигурка сестры в цветастом платье осталась в коридоре.

***