Сыновья Черной Земли

Элиля обступили нищие. Одежда их грязная, не одежда – истлев-шие лохмотья. Ужасно пахло немытыми телами и гниющими ранами. Сгорбленные беззубые старики, женщины–калеки с обезображенными лицами, худые чумазые дети в одних набедренных повязках. Все эти несчастные протягивали грязные ладони и выпрашивали милостыню жалобными голосами. Шерданы тут же плетками разогнали ораву нищих. Те, жалобно поскуливая, вновь уселись на свои места у нижней ступени храма, с жалостью и мольбой взирая на богатого господина. Лишь однорукий старик не вставал, не клянчил и не протягивал с мольбой грязную ладонь. Калека сидел молча, безучастно глядя на все вокруг. Он не горбился и не вжимал голову в плечи, стараясь выглядеть жалким. Наоборот – держал спину прямо. Сразу было заметно – бывший воин. У скрещенных костлявых ног стояла кривая глиняная миска, в которой лежал надкусанный кусок черствой лепешки, да несколько медных колец – все, что он заработал за сегодня.

Элиль подошел к старику, но тот даже не взглянул на него, продолжая смотреть куда-то мимо на синее море с редкими белыми парусами. Он опустил глаза только после того, как в его миске что-то звякнуло. Начав заученную фразу благодарности, он оборвал ее, увидев среди тусклых медных колечек яркий золотой перстень с веселыми искорками на гранях драгоценного камня.

Мутные глаза старика медленно поднялись на воина. Бесцветные потрескавшиеся губы расплылись в виноватой улыбке, сквозь жидкую нечесаную бороду, обнажая редкие желтые зубы.

– Ты ошибся, благородный воин, – усмехнулся дерзко он. – Это же – золото.

– Золото, – подтвердил Элиль.

– На эту безделушку можно купить хороший дом или стадо быков.

– Так, купи.

Нищий рассмеялся.

– Я живу в храме бога Мелькарта, – объяснил он глупому богачу. – И всю выручку отдаю привратнику. За это вечером получаю миску ячменного варева и рыбий хвост. Если я утаю перстень, меня изобьют и оставят без ужина. На, возьми обратно. – Старик заскорузлыми пальцами выудил из миски перстень и протянул обратно Элилю.

– Хочешь, я дам тебе ткань для одежды, – предложил юноша.

Нищий вновь рассмеялся:

– Ну, кто же тогда подаст попрошайке в новой одежде. Оставь. Все равно у меня ее отберут. Да и за что ты хочешь одарить жалкого калеку столь щедрыми подаяниями.

– Хочу заплатить за нож, – ответил Элиль.

– Какой еще нож? – спросил старик, а бесцветные мутные глаза ожили.

– Старый кривой нож с треснутой деревянной ручкой.

– А! Вон ты про что! – лицо нищего напряглось. Он зло прохрипел: – Понимаешь, я ненавижу жирных наглых жрецов. Их лица лоснятся от дорогого масла, от них приторно, до тошноты воняет дорогими притираниями, и вечно несет перегаром от выдержанного хорошего вина. Они жрут и пьют за счет трудяг, что надрываются день и ночь не жалея сил. Лучшая награда за все мои страдания – видеть, что хоть один непокорный птенчик вырвался из их клетки и вырос в гордого орла. А нож, – он криво усмехнулся. – Он был старый и не стоил даже кувшина дрянного вина. – Старик озорно улыбнулся. – А от вина я бы не отказался.

Элиль приказал подать старику вина. Тот с наслаждением приложился к узкому горлышку.

– Неужели тебе не опостылела такая жизнь, – удивился юноша.

Нищий оторвался от кувшина, вытер тыльной стороной ладони губы и безразличным тоном произнес:

– А куда я пойду? Кому я нужен. Здесь, хоть, кормят… Сколько раз ночью звал смерть, но она, проклятая, все не приходит. Забыла обо мне, что ли?

– Что я смогу для тебя сделать?

Старик вновь хрипло рассмеялся:

– Ты стал Богом?

– И все же…

– Сделай меня властителем этого благодатного острова, – захмелев, совсем разошелся калека.

– Сделаю! – тихо и вполне серьезно пообещал Элиль.

Старик расхохотался, разевая беззубый рот.

Посланник двинулся дальше. Сзади хриплым смехом заливался однорукий нищий и весело кричал своим собратьям по несчастью:

– Слышали, грязные свиньи? Я стану правителем, а вы так и будете здесь блох кормить и жрать объедки со стола жрецов.

Стражники с большими круглыми щитами и длинными копьями стояли по обе стороны от каменной арки с ажурной резьбой. Позолоченные деревянные створки ворот распахнулись перед Элилем. Слуга поклонился и громко сообщил:

– Господин, великий прорицатель Бала, глава жречества, правая рука правителя, тот, кому известно все, тот, кого Боги именуют младшим братом, ждет тебя, посланник.

Дорожка из ровных прямоугольников каменных плит вела через ухоженный сад. Фруктовые деревья, благоухающие цветники, беседка, увитая виноградом – до чего же все здесь чудесно и торжественно. Элиль оказался перед величественным каменным дворцом, вход в который охраняли жуткие статуи духов-убийц, полулюди-полульвы. Мраморная широкая лестница с позолоченной балюстрадой привела на второй этаж, где взору открылся просторный великолепный зал, украшенный резными каменными колоннами. Солнечный свет свободно проникал сквозь узкие стрельчатые окна и отбрасывал яркие блики на мраморный мозаичный пол. На стенах золоченая лепнина и чудесная роспись.