Сыновья и любовники

Пол посмотрел на нее, он весь сиял. Они засмеялись, глядя друг на друга, и он прижал ее к груди. Часы отмеряли секунды, проходили минуты, а эти двое все стояли, тесно прижавшись друг к другу, прильнув губами к губам, точно статуя, изваянная из одной глыбы.

И опять беспокойно, жадно по ее телу зашарили, заскользили его пальцы. И одна за другой вздымались горячие волны крови. Клара положила голову ему на плечо.

– Пойдем ко мне в комнату, – прошептал Пол.

Она посмотрела на него и покачала головой, безутешно дрогнули губы, в глазах – страсть. Пол смотрел на нее в упор.

– Да! – сказал он.

Опять она покачала головой.

– Почему нет? – спросил он.

Она смотрела на него горестно, все тем же полным страсти взглядом, и опять покачала головой. Глаза Пола стали жесткими, он отступился.

Потом, уже в постели, он удивлялся, почему она отказалась прийти к нему открыто, не таясь от матери. Ведь тогда все стало бы ясно и определенно. И она могла бы провести с ним ночь, не надо было бы, как сейчас, ложиться с матерью. Странно это, непонятно. И почти сразу он уснул.

Утром он проснулся, услышав чей-то голос. Открыл глаза и увидел – на него смотрит большая, величественная миссис Рэдфорд. В руке у нее чашка чаю.

– Вы чего ж, вздумали проспать до Судного дня? – сказала она.

Он сразу рассмеялся.

– Да ведь, наверно, еще и пяти нет, – сказал он.

– Ну, хочешь – не хочешь, полвосьмого уже, – сказала она. – Вот я вам чаю принесла.

Он потер лицо, откинул со лба встрепанные волосы и встряхнулся.

– Да что ж это как поздно! – проворчал он.

Досадно стало, что его разбудили. А миссис Рэдфорд это позабавило. Из фланелевой пижамы торчала его шея, округлая, белая, совсем девичья. Он сердито взлохматил волосы.

– Что толку скрести голову, – сказала она. – Часы назад не повернешь. Ну, долго еще мне тут стоять с чашкой в руках?

– Да ну ее, чашку! – буркнул Пол.

– Надо было пораньше лечь, – сказала мамаша.

Он глянул на нее, бесстыдно засмеялся.

– Я лег раньше вас, – сказал он.

– Скажет тоже! – воскликнула она.

– Это ж надо, чтоб мне подали чай в постель! – сказал он, помешивая в чашке. – Моя мать подумала б: конченый я человек.

– Неужто она вам никогда чайку в кровать не подаст? – спросила миссис Рэдфорд.

– Ей это и в мысль не придет, все равно что на голову стать.

– Своих я всегда баловала! Потому они у меня такие дурные, – сказала мамаша.

– Вы одну только Клару и могли избаловать, – сказал он. – А мистер Рэдфорд на небесах. Так что вы и есть хуже всех.

– Я не хуже всех, только уступчивая я, – сказала она, выходя из комнаты. – Только дурная я, вот чего!

За завтраком Клара была тиха, но поглядывала на Пола как-то по-хозяйски, и это его бесконечно радовало. Мамаше он явно пришелся по душе. Он заговорил о своей живописи.

– Ну какой вам толк изводиться да надрываться, крутиться и вертеться – и все из-за этих ваших картинок? – воскликнула миссис Рэдфорд. – Хотела бы я знать, что вам от них за радость? Жили бы лучше в свое удовольствие.

– А я ж в прошлом году получил за них больше тридцати гиней.

– Да неужто! Дело серьезное, а все одно, прорва времени на это идет, зря вы это.

– И мне еще должны четыре фунта. Один обещал мне заплатить пять фунтов, если напишу его, и его супругу, и их пса, и их дом. А я вместо пса написал кур, спорить он не стал, так я уж один фунт скостил. Противная работенка, и пса я невзлюбил. Но картинка вышла неплохая. Что мне делать с этими четырьмя фунтами, когда получу?

– Здрасте! Вам лучше знать, куда свои деньги девать, – сказала миссис Рэдфорд.

– А я хочу эти четыре фунта пустить на ветер. Съездим на денек-другой к морю?

– Кто?

– Вы, Клара и я.

– Чего, на ваши деньги! – не без возмущенья воскликнула старуха.

– А почему нет?

– Гляжу я, вы живо себе шею сломаете в скачке с препятствиями, – сказала она.

– Лишь бы удовольствие получить, а денег не жалко! Поедем?

– Нет, уж это вы промеж себя договаривайтесь.

– А вы не против? – спросил Пол, дивясь и радуясь.

– Против я, нет ли, делайте как хотите, – заявила миссис Рэдфорд.

13. БАКСТЕР ДОУС

Через день-другой после того, как Пол был с Кларой в театре, он выпивал с приятелями в «Чаше пунша», когда туда вошел Доус. Муж Клары заметно полнел, вялые веки полуприкрыли карие глаза, и уже нет в его теле былой здоровой крепости. Он очень заметно сдавал. После ссоры со своей сестрой он поселился в дешевых меблированных комнатах. Любовница ушла от него к человеку, который намерен был на ней жениться. Одну ночь Доус провел в каталажке за пьяную драку, и еще он был причастен к одному весьма сомнительному пари.

Они с Полом, бесспорно, были врагами, и, однако, существовало меж ними ощущение своеобразной близости, точно втайне они связаны друг с другом, так подчас бывает между людьми, которые и двумя словами не перекинулись. Пол часто думал о Бакстере Доусе, часто хотел сойтись с ним, завязать дружбу. Он понимал, что и Доус часто думает о нем, подвластный какому-то странному притяжению. Однако их направленные друг на друга взгляды неизменно были враждебны.