Сыны Тьмы

Шишупал видел, как вздымается чудовищная грудь Балрама, и задавался вопросом, каково это – сражаться с таким ублюдком. Как, во имя Ксат, можно его остановить, когда он начнет двигаться? Это столь же трудно, как пытаться остановить колесницу! Даже если не обращать внимания на гигантскую булаву, одного веса Балрама было достаточно, чтобы Шишупал возблагодарил Ксат за то, что именно Каляван, а не он, столкнулся с братом Кришны.

– Он сошел с ума, раз собирается встретиться с Балрамом в одиночку! Чем страшней его враг, тем он счастливее кажется! – прошептал Шишупал, глядя на Калявана, улыбающегося Балраму, как мать, играющая в прятки со своим малышом.

– Не искушай Эклаввью, Шишупал! – Эклаввья кипел, как ревнивая любовница. – Он и так делает все возможное, чтобы не спуститься туда и не потребовать свою долю крови и тел.

Шишупал покачал головой. Еще один безумец.

– Это будет поединком года, и он происходит прямо у нас под носом, и это…

И все закончилось прежде, чем слова Шишупала слетели с его губ.

Булава Балрама взлетела вверх, но Каляван оказался быстрее: он ударил рукоятью своего меча в рот Балрама, отчего голова великана запрокинулась, а Каляван описал мечом круг над головой и отклонился назад, нанося удар. Лезвие рассекло правую щеку Балрама и вышло из левой. Балрам взревел от боли, сделал шаг назад, споткнулся о груду мешков и упал на задницу. Попытался подняться, используя свою булаву как костыль, но Каляван лениво отбросил ее ногой. Балрам плашмя упал на землю.

Каляван победил Балрама в единоборстве в мгновение ока! Шишупал в изумлении уставился на грека. Невероятно!

– Разочаровывающе, – сказал Каляван, легко приставив меч к шее Балрама. – Но, возможно, это послужит тебе важным уроком при твоем следующем рождении – гора никогда не сможет навредить туману. – Каляван уже собирался перерезать горло Балраму, когда кто-то врезался в него сбоку, щитом вперед, оттолкнув грека в сторону. Ноги Калявана задрожали, но он сумел удержаться на ногах. Он выглядел оскорбленным, как будто кто-то сжульничал в игре.

– Испортили удовольствие, – проворчал он. – С другой стороны, это было бы пустой тратой хорошей стали на его шею. А вот ваша шея, моя госпожа… На нее не хватит никакого количества рубинов.

Балрам остался распростертым на земле, не в силах поверить в то, что произошло. Прижав к кровоточащему лицу руку, второй он, задыхаясь, бил по земле.

– Целители, ко мне! – рявкнула Сатьябхама.

Целители бросились к Балраму и оттащили его в сторону: несколько человек прикрывали их отступление.

Каляван даже не взглянул в их сторону:

– Повелительница Войны, мы наконец встретились, когда нам не мешает твой муж, и мне чертовски не повезло, что это происходит на поле боя, а не в постели. Я не могу выкинуть тебя из головы с тех пор, как ты ударила меня локтем в лицо. – Он сделал глубокий вдох, вскинув меч, выдохнул сквозь тонкие губы: – Разве так все должно между нами начинаться?

– Нет, – сказала Сатьябхама. – Но закончится именно так.

ДОЖДЬ ударила мечом по щиту и отбила встречный удар. Но она была крупной женщиной. Она быстро притянула щит к себе, так что грек подался вслед за ней, легко перекинула его через спину, а затем отбросила его назад, ударив ботинком в лицо. Что-то хрустнуло. Умри! Ей нужно было доставить Серебряных Волчиц в безопасное место. Они были долбаным спасательным отрядом, не обученным сражению в подобных стычках. На нее, высоко вскинув меч, бросился еще один грек. Дождь подставила щит, но меч так и не опустился. Она осторожно выглянула из-за края щита и увидела, что мужчина смотрит куда-то в сторону, туда, где схватка вдруг стихла.

Кто-то сдался? – задумалась Дождь. А в следующий миг, как будто между солдатами было заключено невоспетое перемирие, друзья и враги молча собрались в круг. Круг смерти. Поединок, – подумала она.

Дождь знала, что перерыв ей не помешает. Рука со щитом болела, и она не становилась моложе. Она опустила свой щит и подошла к беспорядочному кругу бойцов, выросшему вокруг двух соперников в середине, стремящихся получше разглядеть смерть, ставшую на кон. Дождь заметила в толпе угрюмые лица, лица, жаждущие продолжить убийство, а не ждать, лица людей, больных песней крови, но все же ничего не делающих. Все выглядело так, словно они были зрителями пьесы, и было бы грубо мешать, начав убийство других зрителей.

К тому времени, когда Дождь вклинилась между солдатами, чтобы посмотреть, что происходит, поединок уже достиг своего пика. Яйца Ямы! – ахнула она. Это Повелительница Войны!

Она увидела, как Сатьябхама нанесла удар по голове Калявана, но грек поднырнул под ее клинок. Сталь Сатьябхамы обрушилась вниз, но Каляван с бешеной скоростью вскинул меч. Лезвия зазвенели друг о друга с лязгом, от которого дрожали пальцы.