Сыны Тьмы

К его глубочайшему удивлению, Карна находился за пределами рабочего кабинета Бхишмы и, в отличие от самого тяжело дышащего Шакуни, выглядел галантно и великолепно. Увидев входящего, Карна встал и поклонился, но Шакуни прошел мимо него, даже не взглянув, не улыбнувшись, выпрямив спину, вздернув подбородок и гордо вскинув нос. Скрещенные копья стражников разошлись, чтобы впустить его. Шакуни был просто счастлив, что Белого Орла в комнате не оказалось – это дало ему время остановиться, отдышаться, вздохнуть и выругаться, пребывая в столь дружелюбном одиночестве.

Отдышавшись, Шакуни огляделся. Кабинет Белого Орла был обставлен очень богато. Покрытый орнаментом стол из тикового дерева стоял в центре огромного шелкового дхурьи, на котором был выткан герб Хастины. Высокие стрельчатые окна, расположенные с двух сторон, давали достаточно света, и из них открывался прекрасный вид на Залы Правосудия.

Бхишма вошел из прихожей с порывом ветра. Старый патриарх слишком серьезно относится к своему титулу Белого Орла, подумал Шакуни: яркое небо за окнами казалось грязным по сравнению с безупречно белым плащом Бхишмы, копной его белоснежных волос и белым орлом, изваянным на кончике его трости. Назвать Бхишму старым было все равно, что назвать горы высокими. За свою долгую жизнь он играл роль сына царя, брата царя, дяди царя и теперь был готов сыграть роль дедушки для будущих поколений царей Союза. Он должен был умереть уже десятки раз, и все же он был здесь – как видно, бессмертный. Хотя и не нестареющий.

– Мой господин, – с трудом поклонился Шакуни, чувствуя, как у него от этого вспыхнула дикая боль в боку, а на глазах выступили слезы.

Бхишма, ничего не ответив, сел за стол. Не прими он вачан безбрачия – и он должен был бы стать царем Союза Хастины. Неудивительно, что Белый Орел все еще жив: жизнь без жен и детей, несомненно, способствует долголетию и миру в душе.

– Знаешь, в мое время было принято, чтоб молодые падали в ноги старшим.

– Тогда это просто прекрасно, что я выгляжу старше вас, о прадед царя.

Белый Орел слабо улыбнулся и жестом пригласил его присесть.

– Я предпочитаю стоять, мой господин. У меня опухло колено.

Бхишма улыбнулся:

– Нет, ты не понимаешь. Единственная опухоль на твоей ноге – это ты сам.

Если бы я только мог выбить эти идеальные зубы кинжалом! Шакуни осторожно прислонил трость к столу, вытянул обмякшую ногу и, неловко согнувшись, позволил себе плюхнуться на стул, так что искалеченная нога почти коснулась ног Бхишмы под столом. Бедро пронзила острая боль, и он вздохнул. Для большинства присесть – обычное дело. Для меня это почти оргазм.

– Царевич Дурьодхана сейчас на пути сюда. Я хотел бы обсудить проблему, возникшую в Анге. Он говорит, что должен мне что-то сказать. Я слышал, что убийство Пракара Мардина, благодаря твоему своевременному вмешательству, выглядит как смерть от чумы.

– Нужно просто знать, кому заплатить, мой господин. То, что его корабль был позже сожжен как переносчик чумы, просто совпадение.

– Хорошо. Но я хотел бы знать, кто стоял за этим убийством. Если то, что говорит решт, правда, это не последнее нападение. Все это довольно тревожно, господин Шакуни. – Бхишма встал и подошел к окну, сцепив огромные руки за спиной. – Там, снаружи, уже строится новый мир. Такие понятия, как порядок, система, гордость и честь, вышли из моды. Старый порядок кшарьев рухнул, и его место заменено… – Он оглянулся через плечо, и его бесцветные губы скривились. Он подошел к столу и протянул Шакуни большую круглую чашку чая со специями. – Заменено алчностью. Это просто ужасно.

Пряный напиток вызывал у Шакуни отвращение, но он вежливо принял чашку:

– Вы очень милостивы, мой господин.

– На чем я остановился? Ах да, пока намины были заняты борьбой за превосходство с кшарьями, драхмы стали новой силой в стране. Ювелиры, банкиры, законодатели, сборщики налогов; жалкие подсчитыватели денег с их ограниченным кругозором; они верны лишь своим кошелькам; их единственное достижение – обмани того, кто лучше тебя! Их честь измеряется в монетах.

Бхишма хмуро посмотрел на открывающийся перед ним вид, затем вернулся в комнату.

– Кажется, сейчас чей угодно сын или даже дочь может получить образование и стать кем угодно! Мы ведем себя, как те дикие южане. И теперь благодаря Дурьодхане среди нас есть выскочка низкого происхождения, диктующий условия тем, кто выше него. – Расхаживающий по комнате Бхишма нервно передернул плечами. – А теперь я услышал, что даже Меру решило принять в свои стены дхарм и валок!