Сыщик, ищи вора!

Работала эта контора, надо сказать, неплохо. Только за один месяц 1647 года люди Земского приказа отловили 25 серьезных преступников, сознавшихся в 57 грабежах и убийствах. Ночных сторожей, от которых было мало толку, распустили. Теперь вместо них и днем и ночью на улицах стояли караулы из стрельцов и земских ярыжек – тогдашних постовых полицейских. Улицы на ночь стали перегораживать рогатками-шлагбаумами и даже решетками. В отличие от сторожей, располагавших лишь трещотками, земские ярыжки (не говоря уж о стрельцах) были вооружены.

Все эти меры сбили волну грабежей и убийств, но полностью покончить с ней не смогли, увы, до сих пор ни в одной стране мира полиции не удалось полностью искоренить уличную преступность…

Была тут и своя специфика. Частенько по ночам грабили (и поджигали с целью грабежа дома) не только профессиональные преступники, но и холопы богатых людей. Не от хорошей жизни – сплошь и рядом их одевали в обноски и держали впроголодь, так что самые отчаянные подавались грабить…

На протяжении всего XVII века, со времен Бориса Годунова, существовали еще «объезжие головы», назначавшиеся, как правило, из людей знатных – бояр, князей, окольничьих (немалый придворный чин). Для начала каждый такой голова формировал себе команду: дьяк с подьячими, стрельцы, вооруженные горожане, «решеточные приказчики», ведавшие теми самыми решетками и рогатками. Задачей этих команд было днем и ночью патрулировать улицы, пресекать преступления и драки, тайную торговлю спиртным, продажей и курением табака (в XVII веке и то и другое считалось уголовным преступлением), бороться и с поджогами, следить за соблюдением противопожарных мер. Входила в их обязанности и борьба с проституцией, теми самыми развеселыми девками с бирюзовым колечком во рту. Правда, в последнем случае борьба была какая-то несерьезная, тогдашним «ночным бабочкам» грозил всего-навсего несерьезный штраф, они наверняка за трудовой день или трудовую ночь зарабатывали больше, хотя тогдашних тарифов на эскорт-услуги я не раскопал, как ни искал.

Эти команды сыграли, конечно, определенную роль в борьбе со всеми перечисленными нарушениями закона, но нельзя сказать, что дела у них шли гладко. Мешало не одно, так другое…

Горожане вовсе не горели желанием ходить в караулы, особенно в ночные, вопреки строгим запретам топили ночью бани. Сохранилось донесение десятника Леонтьева (1695) объезжему голове Корееву: «Улицы Татарской иноземцы, толмачи и переводчики, по наряду десятского на уличный караул не ходят, и людей не высылают, и десятника бьют, и собаками травят, и говорят такие слова, что объезжего с подьячими и служилыми людьми хотят бить до смерти». А ведь речь идет не о каких-то уголовниках, а о вполне законопослушных обывателях…

Немало хлопот другой голова, Шилов, имел с собственной командой: его подчиненные из тех самых горожан «пили и бражничали», преспокойно уходили с дежурства, закладывали в кабаках топоры и бердыши, били слугу головы, а его самого порой в открытую крыли матом.

Надо сказать, что у горожан были кое-какие основания недолюбливать объезжих голов и их команды: наводя порядок, их члены, порой не особо разбираясь в степени вины, били морды и увечили, тащили под арест кого попало… Да вдобавок наблюдались и «вневедомственные трения».

Немного о методах тогдашнего следствия. Вот чем они не отличались, так это гуманизмом. Подследственного (что по политическим, что по уголовным делам) полагалось пытать, даже если он во всем чистосердечно признался, – для надежности, видимо. Уголовной мелочи это не касалось, но преступников серьезных обрабатывали по полной программе. А уж что касается дел «политических» – на пытку мог угодить и писец, сделавший орфографическую ошибку в написании длиннейшего титула государя или государыни (отменили это только в конце царствования Елизаветы Петровны, в 1761 году. Тогда же перестали пытать детей до 12 лет).

Что к политическим, что к уголовным применяли одинаковые методы: за связанные кисти рук вздергивали на дыбу, особую перекладину. А дальше могли пойти в ход самые разнообразные приемы, по выбору следователя: могли устроить «встряску», привязав к ногам тяжести, могли бить кнутом, могли гладить по спине горящими вениками или прикладывать раскаленный утюг. Ну, а если добавить, что при простом вздергивании на дыбу плечи обычно выворачивало из суставов…

Кое-какие льготы предусматривались для престарелых, малолетних, беременных и сумасшедших, заключавшиеся обычно в том, что вздергивать на дыбу вздергивали, но кнутами не били и огнем не жгли, но розгами стегали. Беременных не пытали вообще (хотя, как водится, «отдельные злоупотребления» имели место), но через сорок дней после рождения ребенка закон позволял «обрабатывать» женщину по полной программе.