Сыщик, ищи вора!

Скончался Шувалов в начале 1760 года. Вынос тела немного задержали, и в собравшейся поглазеть толпе громко звучали издевательские комментарии с довольно прозрачными намеками на все возможные монополии. Задержку одни объясняли тем, что покойного осыпают табаком, другие – что обкладывают моржовым салом. А третьи – что покойника посыпают солью (Шувалов имел прямое отношение к повышению цен на соль, явно по какой-то своей выгоде). Описывает эту сцену не простой современник – Екатерина II в своих «Записках». Достаточно надежный источник. Примеру Шувалова, в гораздо меньших размерах, следовали и другие, но не всем везло. В 1759 году граф Воронцов сунулся к Ивану Шувалову с просьбой походатайствовать перед Елизаветой о предоставлении ему исключительной монополии на вывоз хлеба за границу – не особенно и прозрачно намекая, что фаворит внакладе не останется. Не на того нарвался… Шувалов твердо ответил, что «никоим образом не может поступить против пользы государственной и чести своей».

В общем, понятие «монополия» к концу царствования Елизаветы приобрело в России самую дурную репутацию. Екатерина II долго не подписывала устав знаменитой впоследствии Российско-Американской компании, занимавшейся освоением русских владений на Аляске и в Калифорнии, – как раз из-за того, что там предполагались монопольные права компании… В елизаветинские времена появился на свет вовсе уж экзотический, по-моему, не имеющий аналогов в мировой практике вид преступности – правда, как я ни ломал голову, так и не понял, под какую именно статью тогдашнего Уголовного кодекса он подпадает…

Как выражался герой одного классического романа, дело в следующем. При Елизавете началось широкое развитие банковского дела. Поскольку в этом самое активное участие принимал Петр Шувалов, читатель быстро догадается, что к чему. И действительно, с подачи Шувалова были основаны Медный и Артиллерийский банки – якобы для пущей государственной пользы чеканки монеты из старых медных пушек. Дальше все шло, как обычно у Шувалова: за период Семилетней войны (1756–1763) именно через эти банки куда-то ухнула треть годового бюджета империи…

Но это позже, а в 1754 году был создан Дворянский банк, выдававший ссуды помещикам под залог земель, земель с крестьянами и просто крестьян без земли. Очень быстро нашлись, и в немалом количестве, хитрецы, которые…

Однако забежим немного вперед, во времена Николая I, когда Гоголь написал роман «Мертвые души». Подавляющее большинство «проходивших» его в школе так никогда и не задавались вопросом: а зачем, собственно, Чичиков тратил пусть и небольшие, но реальные деньги на покупку у помещиков «мертвых душ», крестьян, по бумагам значившихся живыми? Так обстояло в свое время и с автором этих строк: «пройти» бы побыстрее, и ладно. Никто на моей памяти не задал учительнице литературы этого вопроса (ответа она, подозреваю, и сама не знала). Вообще, самый надежный способ вызвать у человека отвращение к какому-то литературному произведению – включить его в школьную программу…

Выгода как раз и заключалась в том, что Чичиков собирался этих покойников заложить в Дворянском банке как живых, что сулило неплохую прибыль. Гоголь описывал не какую-то уникальную аферу, а, смело можно сказать, бытовуху. Его современники и без разъяснений прекрасно понимали, что к чему. Очень быстро после создания Дворянского банка нашлись хитрецы, ставшие там закладывать именно что «мертвых душ». Согласно тогдашним правилам, действовавшим до отмены крепостного права, проводились всероссийские переписи крепостных, называвшиеся «ревизскими сказками» (слово «сказка» очень долго, еще с XVII века, употреблялось в смысле «отчет». «Сказками» официально именовались и отчеты землепроходцев). «Ревизские сказки» проводились нерегулярно, с большими временными промежутками, а потому умершие крестьяне до очередной переписи формально числились живыми.

Бороться с закладчиками «мертвых душ» было невозможно по чисто техническим причинам: понадобился бы огромный штат чиновников, которые только тем и занимались бы, что ездили по всей России и проверяли, живы ли закладываемые крестьяне. Причем им запросто могли подсунуть и подставных – при полном отсутствии у крепостных писаных документов легче легкого.

(Вообще, Дворянский банк изначально был создан как кормушка для дворянства – очень низкий процент за ссуды и очень долгие сроки выплат, причем сплошь и рядом добивались отсрочки платежей, а уже заложенное перезакладывали…)

При Елизавете появилась и новая разновидность взятки, которую с большим размахом практиковал канцлер Алексей Бестужев. Создатели нашумевшего в свое время телефильма «Гардемарины, вперед!» неведомо с какого перепугу изобразили его этаким светлым рыцарем, бескорыстным борцом за интересы России. В реальности все обстояло с точностью до наоборот. Бестужев был отъявленной продажной шкурой, причем торговал не чем-нибудь, а как раз интересами России.