Сыщик Мартин Хьюитт

— Так значит, они все ещё у вас?

Он пронзительно посмотрел в глаза мужчины, но в них отражалось одно лишь удивление.

— У меня? — промямлил он. — Что у меня, сэр? Значит, вы, как и полиция, думаете, что мне все мерещится?

Хьюитт смягчил свой строгий взгляд.

— Садитесь! — сказал он.

— Ваши часы и деньги у вас, полагаю, раз вас никто не грабил?

— А, это? Будь я проклят, все вещи при мне! Но как долго… или моя собственная голова… в таком положении, я не могу ничего сказать.

— Итак, — сказал Хьюитт, — мне нужно полное, правдивое и точное описание вас и всех ваших действий на протяжении всей этой недели. Во-первых, ваше имя?

— Лими, сэр, мое имя Майкл Лими.

— Недавно приехали из Ирландии?

— Из Дублина в эту проклятую срéду, и еще эта дикая тряска в лодке… всю душу из меня вымотало.

— В поисках работы?

— Да, это моя цель, сэр, моя цель.

— Происходило ли что-то необычное до того, как начались все эти ваши неприятности, — здесь, в Лондоне, или на вашем пути сюда?

— Конешшно, — улыбнулся ирландец. — Часть пути я путешествовал первым классом по милости кондуктора, а перед сходом с поезда даже немножко подзаработал.

— Каким образом? Почему часть пути вы ехали первым классом?

— Мы остановились на одной станции после долгого переезда. Там я сошёл поразмять конечности и выпить чего-нибудь бодрящего. Я немножко задержался и запрыгнул в поезд, когда он уже тронулся. Прям напротив меня была открыта дверь в вагон первого класса, и тут выходит кондуктор и заталкивает меня туда. Там прям рядом сидел добрейший жентльмен и пялился на меня во все глаза, но мне было все рано, уж очень наглая у меня натура. Вместе мы ехали еще долго. После остановки на очередной станции они проверили билеты, и мы снова двинулись, а когда проехали мимо какой-то другой станции без остановки, этот жентльмен спрыгнул с места, тихо выругался и, глядя в окно, сказал: «Я думал, поезд останавливается здесь».

— Чалк-Фарм, — кивая, заметил Хьюитт.

— Его имя мне не известно, сэр, но он так и сказал. Он постоянно поглядывал на меня, а потом грит: «Не окажете ли мне услугу, добрый человек, за хорошую плату?». «С удовольствием, — грю, — такое дело мне по душе». «Тогда слушайте, — грит. — Мне, грит, надо было выйти на предыдущей станции по одному важному делу. Но мы проехали, так что теперь мне нужно послать телеграмму из Юстона. Вот сумка, — грит, — там много важных бумаг для моего адвоката — важных для меня, поймите, нельзя ими светить не пойми перед кем, — и надо, — грит, — чтоб их кто-то ему передал. Возьмите эту сумку, — грит, — и идите с ней прямо на Юстон и возьмите кэб. А мне надо задержаться на станции, чтобы отправить телеграмму. Выходите со станции, переходите дорогу и ждете пять минут по часам. Поняли? Пять минут и, возможно, я к вам присоединюсь. Если нет, то значит, меня неожиданно задержали, и вы один поедете прямо к моему адвокату. Вот его адрес, если разберете мой почерк», — грит он и сует мне бумажку. Дал мне полкроны на кэб, и я взял его сумку.

— Минутку — у вас осталась та бумажка с адресом?

— Нет, сэр. Потерял ее давеча, когда эти мерзавцы на меня напали. Но имя того адвоката — Холламс, великодушный жентльмен при деньгах.

— По какому адресу вас направили?

— Челси, Золото или что-то Золотое — знаю я это по ориентиру, который мне дали. Но номер вот позабыл.

Хьюитт повернулся лицом к двери в свой кабинет.

— Вероятно, это Голд-стрит, — сказал он, — и кажется, эта улица состоит в основном из частных домов. Вы ведь сможете узнать дом, если мы туда приедем?

— Думаю да, сэр. Я уже подумывал сам вернуться туда и рассказать мистеру Холламсу о своих неудачах, ведь он так добр.

— Теперь в точности перескажите мне все указания, которые дал вам мужчина в поезде, и расскажите все, что происходило позже.

— Он грит: «Проситесь к мистеру Холламсу и ни к кому другому. Скажите, что принесли блёстки от мистера У.»

Тут мне показалось, что в глазах Хьюитта промелькнула искорка, но больше он не подал никаких особенных знаков, и ирландец продолжил.

— «Блёстки?» — грю. — «Да, — грит, — блёстки. Мистер Холламс поймёт. Это наше шуточное слово для бумаг. Иногда они и вправду сверкают — когда способны заставить суд склониться в нашу пользу, — смеётся он. — Но не забудьте сказать, что блёстки от мистера У., — грит. — Так он поймёт, что вы тот самый посыльный, и щедро вознаградит. Передайте, если хотите, что мистер У. сказал, что вы за положенным. Поняли?». — «О да, — грю, — что я за положенным».

Вот так, сэр, я взял его сумку, вышел со станции, сел в кэб и сделал все, как было велено. Подождал пять минут, но он не пришёл, так что я сам поехал к мистеру Холлмасу, и он щедро меня вознаградил, сэр.

— Да, но перескажите мне в точности все, что он делал.