Сыщики из третьей гимназии и Секрет медальонов

– Где мне будут лить на голову холодную воду?

– Зависит от ваших финансов. За полторы тысячи в год вас поместят в отдельную комнату, где вы даже сможете принимать гостей. А через пару лет вы непременно «выздоровеете». Это я вам обещаю. Что ж, честь имею.

Всё шло четко по плану Тарусова. Только, по мнению Чванова, очень и очень медленно.

– И хорошо, что не быстро, – сказал адвокат после того, как все следственные действия были закончены и уголовное дело с обвинительным актом поступило в суд.

– Что ж хорошего-то? – с раздражением спросил его подзащитный.

– А то, что про жуткую историю о том, как бравый офицер убил саблей певичку, публика уже подзабыла. И потому интерес к процессу будет минимальным. А для присяжных я наковырял кое-что про личность самой Любаши. Вы ведь далеко не единственная её жертва. Чуть ли не десяток человек разорила. Офицеры, купцы, кассир банка…

– Я же говорил вам! Она ведьма! Ведьма! Я только здесь избавился от её чар.

– Хорошо, хорошо… Только вы на процессе про то, что Любаша была ведьмой, не говорите. Выставите себя посмешищем. Пусть об этом скажут другие её жертвы. А я о том позабочусь.

Но на суде план Тарусова не сработал. Потому что за два дня до процесса внезапно заболел товарищ прокурора Окружного суда, который подписал заключение и должен был представлять обвинение на процессе Чванова. Судья не стал откладывать дело, и тогда прокурор вместо заболевшего назначил другого своего помощника, Федора Анатольевича Пферде.

– Это плохо, очень плохо, – признался подзащитному Тарусов. – Пферде молод, амбициозен, сам метит в прокуроры. Поединок будет не из легких.

Сражение началось ещё до суда – по распоряжению Пферде Чванова освидетельствовал другой доктор. И на процессе были зачитаны оба противоречащих друг друга заключения.

– Ну и какому же из них верить, Федор Анатольевич? – спросил судья.

– Это должен решить суд, – напомнил товарищ прокурора.

– Позвольте напомнить, коллеги, – встал со скамьи Тарусов, – что все сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого.

Судья на миг задумался.

– На следующее заседание пригласить обоих экспертов, – стукнул он молоточком.

Процесс продолжился через неделю. Оба доктора подтвердили свои первоначальные выводы, а на перекрестных допросах сыпали латынью и ссылались на каких-то немецких профессоров. Присяжные слушали их с недоумением.

– Этот раунд мы не выиграли, но и не проиграли. Теперь вся надежда на свидетелей, – честно признался Чванову Тарусов.

Гитарист Васильев и половой Ситников, с которыми предварительно встречался Тарусов, в один голос заявили, что знали Чванова как спокойного уравновешенного человека, но в тот роковой вечер штабс-капитана словно муха укусила.

Чванов внимательно наблюдал за присяжными. Слушая Васильева и Ситникова, они понимающе кивали.

– Приведите к присяге Чванова Александра Ивановича, – распорядился судья.

– У вас с ним хорошие отношения? – тихо спросил Дмитрий Данилович у подзащитного.

– Мы детство и юность вместе провели.

– Почему тогда он отказался со мною встречаться? – покачал головой защитник.

– У вашего брата бывали приступы умоисступления? – приступил Пферде к допросу Александра Чванова.

Тарусов поднялся со скамьи:

– Я хочу напомнить свидетелю, что он имеет право не свидетельствовать против брата.

– А я как раз хочу свидетельствовать, – заявил Александр Чванов. – Нет, приступами безумия брат никогда не страдал. И вообще он редко болел. Больше симулировал.

– Поясните эти слова, – попросил Пферде.

– Брату плохо давалась геометрия. Домашние задания он списывал у меня. А на контрольных мы писали разные варианты. Поэтому однажды он напился слабительного, чтобы вместо контрольной попасть в лазарет с дизентерией. А в другой раз они с кадетом Смелянским отхлестали друг друга крапивой, чтобы врач заподозрил скарлатину. Но их выдал садовник, который случайно увидел, как мальчики друг друга истязали.

– Это враньё, наглое враньё, – вскочил с места обвиняемый.

– Нет, не враньё, – заявил Пферде. – Командир кадетского корпуса изложил в рапорте обстоятельства этого дела, предложив военному министру отчислить Чванова и Смелянского. Но тот приказал ограничиться розгами. Я снял в архиве копию. Позвольте, господин судья, приобщить её к делу.

– Секретарь, заберите бумагу, – велел судья. – У защиты есть вопросы к свидетелю?

Тарусов покачал головой.

– Дело проиграно, – шепнул он подзащитному.

Штабс-капитан кинул взгляд на скамью присяжных – лица у всех посуровели, обвинительный приговор был уже предрешен.

После этого допрос одной из жертв Любаши, кассира Армянцева, стал формальностью. Присяжные его почти не слушали.

Последней каплей оказалось выступление Пферде, в начале которого он показал присяжным фотографическую карточку жертвы с маленькой девочкой на руках:

– Взгляните на эти лица, Любаши и её дочери. Именно ради неё певичка продавала себя всяким Чвановым и Армянцевым…