Т-34. Выход с боем

Выяснилось, что по дороге из Германии в поезде у Ветлугина увели вещмешок, в котором хранились адреса офицеров. Поэтому написать он им не мог. Слава богу, хоть личные документы остались в нагрудном кармане гимнастерки. А по прибытии домой бывший сержант обнаружил, что родное село сожжено дотла. Получать письма на старый адрес оказалось также невозможно по причине полного отсутствия такового. Сглотнув горе, Ветлугин завербовался на работу в чужих краях. На тот момент, наверное, это было для него самым правильным решением…

Разумеется, сейчас вспоминали войну и ребят. Особенно тех, кто остался на ней навсегда. Упомянули и про эпопею с той «пантерой».

– Невероятная вообще была история, – не переставал неподдельно удивляться мехвод.

– Рассказал бы кто, не поверил, – заметил Коломейцев.

Терцев промолчал, в очередной раз размышляя о превратностях судьбы, несколько раз выводившей их на одного и того же противника. Что бы там ни было, противника, безусловно, достойного…

Вспоминая символ на немецком танке, который по каким-то прямо мистическим причинам столько раз возникал у них на пути, само «кошачье» происхождение Т-V и черную форму германских танкистов, Ветлугин покачал головой и проговорил в своей прежней манере, меткой и хлесткой:

– Вот ведь банда «Черная кошка»…

В голосе его просквозили тем не менее нотки уважения.

– Наша взяла! – пристукнул кулаком по столу Терцев. – Поквитались мы с ними в итоге.

Коломейцев усмехнулся и, протянув руку за стоявшей на столе бутылкой, разлил водку по стопкам.

Наверное, их стоило наградить за все, что они сделали. Не только теми орденами и медалями, которые Коломейцев бережно хранил, Терцеву вернули еще на фронте, а Ветлугину только после войны.

Их стоило наградить чем-то еще несоизмеримо большим. Впрочем, эта награда была с ними здесь и сейчас, постоянно – в любой миг, всякое мгновенье. И с каждым миновавшим годом ощущалась, пожалуй, все отчетливее. Ее сформулировал Терцев, в очередной раз наполнив стопки:

– Мы живы, ребята!

И как когда-то в шлемофонах экипажей их батальона перед боем, прозвучала сейчас за столом фраза бывшего ротного Коломейцева:

– Раньше смерти не помрем!

Курт Штиглер просидел в лагере военнопленных до осени 1945 года. После ряда проверок, не выявивших причастности бывшего гауптмана танковых войск к военным преступлениям, он был отпущен на свободу. Уцелевших членов экипажа «пантеры» Ульриха и Руди освободили еще летом. Надо отдать им должное – тогда сразу в мае, едва оказавшись в плену, все трое всерьез обсуждали между собой возможность побега. Но события развивались слишком стремительно. Через считаные дни последовала безоговорочная капитуляция Германии, и Штиглер с товарищами пришли к единодушному выводу, что теперь побег не имеет совершенно никакого смысла. Конечно, он не имел смысла и раньше. Но тогда именно так они понимали необходимость исполнять свой воинский долг до конца.