Т@йва: Диалоги о Японии

– По-моему, замечательное романтическое название – под стать духу картины.

– Мне оно показалось тогда банальным и неприлично «парфюмерным». Впрочем, на этой картине очень многое происходило помимо моей воли – воли режиссёра. С другой стороны, я встретил там замечательных людей, которые мне очень помогли. Прежде всего, это Акира Куросава и его второй режиссёр Ногами-сан. Куросава очень ценил композитора Исаака Шварца, с которым он делал «Дерсу Узала», и с которым в Советском Союзе работал я. Когда я уезжал в Японию, Шварц написал Куросаве что-то вроде рекомендательного письма, и я был принят великим режиссёром как близкий друг. Он пригласил меня на ужин, но не в ресторан, что было бы достаточно обычно для японцев, а в дом своего друга, который славился кулинарными способностями. Это было выражением особого внимания со стороны Куросавы к гостю из СССР. Во время этого ужина он не только научил меня сидеть по-японски на татами, но и рассказал в подробностях всё устройство сложного киномира Японии. Он буквально за руку ввёл меня за кулисы японского шоу-бизнеса, и я до сих пор ему за это благодарен. Это было исключительно ценно и полезно для меня, ничего доселе в этом не понимавшего.

Во время поездки я узнал много нового и удивительного, но настоящим человеческим открытием стала для меня Комаки Курихара. Она тогда была фантастически популярна в Японии. Мне кажется, было что-то вроде соревнования (тайного, конечно) между ней и Юрием Соломиным по степени популярности у своего народа. Соломин после «Адъютанта его превосходительства» не мог спокойно ходить по улицам Москвы. Но то, как к Комаки относились японцы, вообще не поддаётся описанию. Я помню, когда мы пошли с ней в бассейн, люди в одежде прыгали в воду за автографом. При такой фантастической популярности она оставалась и до сих пор остаётся удивительно скромным и красивым человеком. Я помню, например, одну историю, которая произошла с нами под Ленинградом во время съёмок. Мы работали в лесу, а было уже довольно прохладно, и Комаки попросила ватник – она их очень любила, потому что ничего теплее не придумаешь. Когда съёмка закончилась, мы с ней, а она прямо в этом ватнике, чумазые и усталые, возвращались в гостиницу. И надо же такому случиться, что в лифт вместе с нами зашли два японца. Они же не могли себе представить, что в гостинице под Ленинградом встретят живой символ своей страны. Один другому говорит по-японски: «Смотри, какая симпатичная русская девочка. Так похожа на Комаки Курихара!», а она спокойно и очень устало, не поднимая головы, им по-японски же и отвечает: «Я не русская девочка. Я и есть Комаки Курихара». Мне тогда показалось, что японцам понадобится врач – в таком они были шоке.

Она действительно очень живой и сердечный человек, звёздная слава её совершенно не коснулась. Комаки – очень нежная и трепетная актриса, а о её трудолюбии слагают легенды. Представьте себе: она свои роли сама озвучила на русском языке! Это просто адский труд. К тому же она женщина удивительной верности. Кино ведь дело цыганское: ночь пляшем, а утром растворились в тумане и поминай как звали. Комаки не такая. Она до сих пор помнит нас всех, приглашает к себе, приезжает сюда, мы перезваниваемся, то есть контакта не теряем.