Та, которой не стало. Волчицы. Куклы

— Слушай, ты меня за дурочку принимаешь?.. И долго это будет продолжаться? Мирей мертва. Я это знаю. Ты пытаешься мне доказать, что кто-то похитил ее труп, что она воскресла и гуляет по Парижу… А я, поскольку… Ну да, я могу в этом признаться поскольку люблю тебя… просто ломаю голову над этими небылицами!

— Потише, Люсьена, прошу тебя.

— Теперь я начинаю понимать… Ты рассказываешь всякие басни! Конечно, ведь меня там не было! Но всему же есть предел! Будь откровенным хоть раз: чего ты добиваешься?

Он никогда еще не видел ее такой потрясенной. Она почти заикалась от ярости, и по лицу ее, начиная от носа, разливалась какая-то бледность.

— Люсьена! Да я клянусь тебе, что не вру.

— Ну хватит! И не настаивай больше! Я готова принять на веру многое, но не могу поверить в то, что круг — это квадрат, что мертвые ожили, что невозможное стало возможным.

Хозяин бара невозмутимо продолжал читать газету. Ох уж эти пары, он их столько уже повидал! И столько всего слышал! Однако Равинель, спиной ощущая его молчаливое присутствие, помахал купюрой.

— Прошу вас!

Он едва не извинился за то, что они не съели бутерброды. Люсьена, закрыв лицо сумочкой, пудрилась. Она встала первой и вышла, даже не проверяя, идет ли он за ней.

— Послушай, Люсьена… Клянусь, я говорил чистую правду.

Она шла отвернувшись к витринам, а он даже не осмеливался говорить громче, чтобы прохожие не услышали.

— Ну послушай же, Люсьена!

Он вовсе не предвидел такую идиотскую сцену, а между тем время шло! Совсем скоро она вернется на вокзал, оставив его наедине со всеми его страхами и опасениями… В полном отчаянии он схватил ее за руку.

— Люсьена… Тебе же прекрасно известно, что в этом деле у меня нет никакой корысти…

— Как же… А страховка?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Да это совсем просто! Нет трупа — нет и страховки. А потом ты будешь мне рассказывать, что страховая компания не поддалась на уловку и ты ничего не получил.

Какой-то прохожий пристально посмотрел на них. Может, услышал последние слова Люсьены? Равинель испуганно огляделся. Этот спор прямо на улице… Хуже не придумаешь!

— Люсьена, умоляю тебя! Ты даже представить себе не можешь, что мне пришлось вынести… Зайдем сюда!

Они миновали перекресток Сен-Жермен и шли сквером, примыкавшим к церкви. Скамейки были мокрые. Чахлый свет просачивался через голые ветви.

Нет трупа — нет и страховки. До сих пор Равинель еще ни разу не рассматривал проблему под таким углом. Он присел на угол скамейки. На этот раз все кончено. Люсьена осталась стоять возле него, разгребая носком туфли опавшие листья. Он слышал свистки полицейских, шуршание машин по асфальту, звуки органа, смутно пробивавшиеся через плотно закрытые двери церкви… Чужая жизнь!.. Ах, если бы он мог стать другим человеком!

— Значит, ты меня бросаешь, Люсьена?

— Извини, я подумала, что все наоборот…

Он раскинул по скамейке полу своего пальто.

— Садись… Не будем же мы сейчас спорить?

Она села. Женщины, выходящие из сквера, смотрели на них с каким-то опасением. Эти двое совсем не походили на влюбленных…

— Ты же прекрасно знаешь, — начал он усталым уже голосом, для меня деньги никогда не стояли на первом месте. И потом, подумай… Допустим, я вру. Но могу ли я рассчитывать на то, что ты никогда не узнаешь правды?.. Для этого тебе достаточно будет приехать в Ангьен, расспросить людей, и ты сразу же все узнаешь…

Она раздраженно пожала плечами.

— Оставим вопрос о страховке. А если бы ты побоялся довести дело до конца? Если, например, ты предпочел спрятать тело, зарыть его?

— Но для меня это было бы еще опаснее. Тогда речь шла бы уже не о несчастном случае, и меня заподозрили бы в первую очередь… И потом, зачем мне было бы выдумывать историю с письмом и с приходом Мирей к Жермену?

День клонился к вечеру. Начали зажигаться витрины. Водители тоже включали подфарники, но на перекрестке было еще светло. Равинель всегда боялся этого времени, когда приходил конец его детским играм в узкой длинной комнате, где его мать вязала перед постепенно темнеющим окном и сама вскоре превращалась в какой-то неясный силуэт; казалось, в ее руках уже не спицы, а ножи. Он вдруг осознал, что бежать ему больше некуда. Прощай, мечта об Антибе!

— Ты ведь не понимаешь простой вещи, — пробормотал он. Если страховку не выплатят, то у меня просто не будет сил для… для…

— Дружок, а ведь ты всегда думаешь только о себе. Если бы ты к тому же делал хоть что-нибудь! Но нет. Ты предпочитаешь погружаться в какие-то бредовые мысли! Я готова согласиться с тем, что труп исчез. Но что ты сам сделал, что-бы найти его? Ведь трупы не ходят просто так по улицам, не правда ли?

— Я узнал, что у Мирей это случалось — убегать из дома.

— Что? Да ты просто насмехаешься надо мной!

Он осознавал всю нелепость этого своего замечания. Тем не менее у него было такое ощущение, что эта история с побегами из дома важна и каким-то образом связана с исчезновением трупа. Он передал ей рассказ Жермена, но Люсьена снова лишь пожала плечами.