Та, которой не стало. Волчицы. Куклы

Старик подносит ладонь к уху, наклоняет голову.

— Госпожа Равинель!

— Да-да. Я прекрасно слышу.

Старик ковыляет к стойке в приемной. Кот прыгает на кассу и прикрывает глаза, рассматривая Равинеля. Старик открывает книгу записи, водружает на нос очки с металлическими дужками.

— Равинель… Вот! Да, она здесь.

Глаза кота превратились в узкие щелочки. Зябко поежившись, он обернул хвост вокруг передних лап с белыми кончиками. Равинель расстегнул плащ и пиджак, оттянул пальцем воротник рубашки.

— Я спрашивал госпожу Равинель.

— Да, я же не глухой. Госпожа Равинель. Есть такая!

— Она сейчас здесь?

Старик снимает очки. Смотрит слезящимися глазами на ящик с ячейками, где постояльцы, уходя, оставляют ключи и куда для них кладут письма.

— Она куда-то вышла. Вот ее ключ.

На какую ячейку он смотрит?

— А давно она вышла?

Старик пожимает плечами.

— Думаете, у меня есть время следить, когда уходят и приходят постояльцы? Это их дело.

— А вы ее видели? Госпожу Равинель?

Старик машинально погладил кота и, казалось, задумался. Вокруг глаз у него собрались морщинки.

— Постойте-ка! Это блондинка… молодая… одета в пальто с мехом, так?

— Она с вами разговаривала?

— Нет, не со мной. Оформляла ее моя жена.

— Но… вы слышали, как она говорила?

Старик высморкался, вытер платком глаза.

— Вы из полиции?

— Нет-нет, — бормочет Равинель. — Это просто моя приятельница… Я ищу ее уже несколько дней. Она пришла с вещами?

— Нет, — сухо ответил старик.

Равинель отважился-таки задать еще вопрос:

— А вы не знаете, когда она вернется?

Старик с шумом захлопнул журнал регистрации, сунул очки в футляр какого-то бледно-зеленого цвета.

— О ней никто ничего не знает. Думаешь, что ее нет, а она в номере. Думаешь, что она в номере, а ее там нет… Так что ничего конкретного сообщить вам не могу.

Он удаляется, ссутулившись и прихрамывая, а кот идет за ним следом, крадучись вдоль стены.

— Подождите, — умоляюще кричит Равинель, доставая из бумажника визитку. — Я хотел бы оставить ей вот это.

— Если желаете.

Старик сует визитку в ячейку. Так, номер девятнадцатый! Равинель выходит на улицу, заходит в соседнее кафе. Во рту у него пересохло. Он садится за столик в углу.

— Один коньяк!

Неужели это действительно она? Уверен ли старик в ее существовании? И потом, никакого багажа, даже маленького чемоданчика. «Думаешь, что она в номере, а ее там нет. Думаешь, что она вышла, а она в номере…» Именно так! Бедный старик, если бы он знал, какая постоялица поселилась у него в гостинице!.. Нужно было, наверное, поговорить с его женой, ведь она единственная, кто разговаривал с постоялицей в пальто с мехом. Но ее, как назло, нет на месте. Таким образом, имеется множество неоспоримых на первый взгляд свидетельств, которые при ближайшем рассмотрении рассыпаются в прах.

Равинель бросил деньги на стол и выскочил на улицу. Его лицо сразу же обволокло сырым туманом, пахнувшим сажей, рекой, чем-то прогорклым. Ему достаточно сделать всего три шага, и он опять оказывается в пустом вестибюле гостиницы. Он отпускает дверь, которая мягко захлопывается под действием пружины. Ключ по-прежнему висит под медной табличкой, его визитка тоже на месте. Он двигается вперед на цыпочках, затаив дыхание. Берет ключ, стараясь не звякнуть привязанной к нему пластинкой. Номер 19-й должен быть на третьем или четвертом этаже. Ковер, покрывающий лестницу, не блещет новизной, но деревянные ступени не скрипят. Вот только темно! Какая-то странная, будто уснувшая гостиница! Вот и площадка второго этажа. Кромешная темнота! Равинель находит в кармане зажигалку, чиркает кремнем, держа ее в вытянутой руке. Коричневый ковер теряется в глубине коридора. Вероятно, по четыре или пять номеров с каждой стороны. Равинель продолжает подниматься по лестнице. Он перегибается через перила и замечает внизу, в отвратительно бледном свете, нечто похожее на велосипед. Мирей знала, что делала, когда решила укрыться здесь. Но почему он вдруг решил, что она скрывается? Убежище нужно скорее ему…

Площадка третьего этажа. В неверном свете зажигалки Равинель читает номера комнат. 15… 17… 19. Он гасит зажигалку, прислушивается. Где-то спустили воду в туалете. Войти или нет? А что, если на кровати он найдет мокрый еще труп? Нет, нужно гнать от себя такие мысли… Равинель пробует считать, пытается сосредоточить свое внимание на каком-нибудь пустяке. Он так дрожит, что его, вероятно, слышно в номере.

Равинель опять щелкает зажигалкой, отыскивая замочную скважину. Вставляет ключ, прислушивается. Ни звука. Он испытывает какой-то ужасный и непонятный страх, хотя бояться в принципе нечего. Мирей теперь его друг! Он осторожно поворачивает ручку двери и проскальзывает в номер.