Табак и звезды

Вадим не стал удалять чип. Почти ни у кого из Сопротивления он не был удален – как сказала Катя, из тех, кого она знает, только у Марка и у нее. Люди после удаления чипа никогда не вступали в Сопротивление, они просто убегали подальше. А вот те, кто уже вступил в ряды противников власти, всегда оставались с чипами – так было надежнее, этим подтверждалась верность государству.

Разруби полено, подними камень

Оказалось, что Госсовет обманывал сам себя. Подменяя новости, переписывая историю, правление Общей России занималось иллюзиями. Делая вид, что противников у власти нет, но при этом допуская новости о Сопротивлении, власть имущие просчитались – настоящие данные у них утекали как песок сквозь пальцы. Все это время на горизонте зрела большая проблема – тысячи недовольных людей.

Сам сидел в своем южном дворце, все больше теряя связь с реальностью. Он упивался властью, лежа в кальянной комнате, наслаждаясь новостными сводками и высылая Госсовету новые задания. Конечно, никакой цели у Самого не было. Чистая власть ради самой власти. Начиная с 1998 года Сам начал очищать страну от коммунистического налета, все время напоминая населению о темных девяностых. Прошло почти сорок лет. Игра затянулась, правила переписывались столько раз, что все уже и забыли, какими они были поначалу. А что самое главное, исчезли все враги.

С оппозицией Общая Россия полностью покончила к концу двадцатых годов. Худовский, Дуганов, Борковский, Аквинский, Овальный, Пальянов – все эти и многие другие люди исчезли навсегда. Когда Сергей Ондар занял пост президента во второй раз, никаких помех он не встретил – исчезли те люди, которые эти помехи возглавляли. Неуверенные всплески негативного отношения к воцаряющемуся режиму тут же подавляли.

С тех пор, как все отделения внутренних дел заменили разные отделы Первой Полиции, осуществлять всеобщий контроль стало намного легче. Не было больше никаких КГБ, ФСБ, МВД – никаких аббревиатур, только Первая Полиция. Бабушки с дедушками радовались тому, что теперь негодяев ловить будут одни и те же люди – не думая о том, что эти одни и те же люди вышли из разных дверей предыдущих аббревиатур. Люди, родившиеся на заре тысячелетия, внутренне протестовали, чувствуя здесь отсылки к Оруэллу и Замятину, но не решались ничего сказать – промывание мозгов работало все лучше. Молодежь, воспитанная в атмосфере любви к Общей России, Госсовету и всему хорошему, что эти два слова окружает, и подавно ни о чем таком не думала. Государство выращивало новых пионеров, новых солдат для построения грандиозного здания светлого будущего. Единственная проблема – никаких планов, макетов и проектов этого здания у Самого и в помине не было.

В среду Вадим сидел на рабочем месте ровно в девять утра. Он включил компьютер и лениво проверял почту. Снова приказания сверху о промывке мозгов. Телефон постоянно вибрировал, получая новые уведомления. Вадим распределил задания между подчиненными, вышел в холл и, в надежде на бодрящую силу кофе, подошел к столику с кофемашиной, как вдруг услышал знакомый голос.

– Ты вернулся? – Семен был очень удивлен, увидев Вадима живым и здоровым. – И чип на месте?.. Все-таки передумал.

Редактор пришел слишком рано для собственного графика, но у Вадима все равно уже все было схвачено.

– Да, передумал.

Они обсудили всякую чепуху, и Семен пошел в кабинет заниматься редакторскими делами. Видимо, он не очень удивился появлению Вадима. Видимо, не очень рассчитывал на то, что ему все же удастся удалить чип и исчезнуть со всех радаров. Семен воспринял возвращение Вадима как что-то само собой разумеющееся, чем очень его успокоил – значит все остается на своих местах, значит план Кати сработает.

Первая Полиция вошла в редакцию в 11:25 – отряд из трех человек в синей форме, которые навещали “Российскую газету” вот уже девять лет кряду. Почти в одно и то же время раз в два-три дня эти трое входили в холл, деловито по нему перемещались, заглядывали в компьютеры работников и проверяли всех на идеологическую состоятельность. Семерке из “Газеты”, входящей в Золотую Сотню, полагались послабления, для остальных работников никаких уступок не было.

Трое квадратных оперативников с грязными от таявшего тут же снега сапогами бродили по редакции, делая вид, что занимаются серьезным делом. Вадим вышел из кабинета и оглядел своих хмурых подчиненных. Все здесь были в одиночестве. Глобальная сеть не сближала людей, она еще сильнее их отдаляла. Каждый в собственном мирке по свою сторону черного зеркала. Вроде бы все связаны, все еще ближе друг к другу – на расстоянии вытянутого к телефону пальца – только что-то не так.