Табакерка императора

— То есть?

— Умственно и эмоционально Тоби все еще пятнадцатилетний подросток. Он искренне не понимает, что обокрасть собственного отца — преступление. Его представления о сексуальной морали находятся на уровне ученика четвертого класса начальной школы. В этом мире полным-полно Тоби. Они часто преуспевают в жизни, выглядят солидными и надежными, но только до тех пор, пока не сталкиваются с критической ситуацией. Тогда мужчина-школьник, лишенный силы воли и воображения, сразу ломается. С таким хорошо играть в гольф или выпивать. Но сомневаюсь, что он может стать хорошим мужем для… Ладно, оставим это.

— Интересно… — начал дядя Бен и осекся.

— Да?

— Когда Морис вернулся с прогулки расстроенным, он говорил с Тоби. Не рассказал ли он ему об Этвуде?

— Нет, — ответила Дженис. — Меня тоже это интересовало. Я думала, что папа мог узнать что-то о Тоби, понимаете? Но когда все выяснилось, я расспросила Тоби. «Сегодня я видел кое-кого, — сказал ему папа, очевидно подразумевая Этвуда, — и поговорю с тобой об этом позже». Тоби окаменел от страха. Он подумал, что Прю Латур начала действовать, и в отчаянии решил украсть ожерелье той же ночью.

Дженис кивнула в сторону виллы на другой стороне улицы:

— Мама сейчас утешает Тоби. С бедным мальчиком так плохо обошлись! Но вероятно, все матери таковы.

— Да, — глубокомысленно произнес дядя Бен.

Дженис поднялась со стула.

— Ева, — горячо заговорила она, — я вела себя почти так же скверно, как Тоби. Но я очень сожалею. Пожалуйста, поверь мне!

Пробежав через сад и по дорожке, Дженис скрылась за виллой. Дядя Бен медленно встал.

— Не уходите, — попросила Ева.

Но дядя Бен не обратил на нее внимания.

— А я ни о чем не сожалею, — задумчиво промолвил он. — Для вас все к лучшему, если вы понимаете, о чем я. Вы и Тоби? Нет. — Дядя Бен смущенно отвел взгляд, но снова посмотрел на Еву. — Я смастерил для вас модель корабля. Думаю, вам понравится. Покрашу и пришлю вам. До свидания. — И он заковылял прочь.

Ева Нил и Дермот Кинросс долго сидели молча, не глядя друг на друга. Первой заговорила Ева:

— То, что вы сказали вчера, — правда?

— Что именно?

— Что завтра вы возвращаетесь в Лондон?

— Да, я должен вернуться рано или поздно. Вопрос в том, что вы намерены делать.

— Не знаю. Дермот, я хотела…

Он прервал ее:

— Только не говорите снова о чертовой благодарности!

— Не стоит так из-за этого сердиться.

— Я не сержусь, а только стараюсь, чтобы вы выбросили мысли о благодарности из головы.

— Почему? Почему вы сделали все это для меня?

Дермот подобрал пачку мэрилендских сигарет и протянул ее Еве. Она покачала головой, и он зажег одну для себя.

— Ребяческая выходка, — сказал Дермот. — Вы сами отлично все знаете. Как-нибудь, когда вы успокоитесь, мы можем поговорить об этом снова. А пока что я снова спрашиваю, что вы собираетесь делать.

Ева пожала плечами:

— Не знаю. Я думала собрать пожитки и уехать на время в Ниццу или Канн…

— Вы не можете так поступить.

— Почему?

— Потому что это невозможно. Наш друг Горон был абсолютно прав в том, что говорил о вас.

— Вот как? И что же он обо мне говорил?

— Что вы угроза для общества и что никто не может предсказать, в какую передрягу вы угодите в следующий раз. Если вы отправитесь на Ривьеру, вам встретится очередной охотник за красивыми и богатыми женщинами, убедит вас, что вы влюблены в него, и… Ладно, не будем повторяться. Нет, вам лучше вернуться в Англию. Конечно, вы и там не будете в безопасности, но, по крайней мере, найдется кому за вами присмотреть.

Ева задумалась.

— Вообще-то я думала об Англии, — сказала она. — По-вашему, я надрываю сердце из-за Неда Этвуда?

Дермот вынул сигарету изо рта. И прищурился. Он долго смотрел на Еву, потом стукнул кулаком по подлокотнику стула.

— Это практическая психология, — сказал он. — Но полагаю, вы способны понять, Я не убивал этого парня. «Ты не убий, но не старайся больше, чтоб оставался он в живых подольше».[17] Конечно, я подтолкнул его к гибели. Если бы я не поторопился и он выздоровел, с этой задачей справилась бы гильотина. Впрочем, указанный аспект меня волновал мало… — Его лицо помрачнело. — Тоби Лоз никогда ничего для вас не значил. Вам было одиноко, вы скучали и хотели на кого-то опереться. Такой ошибки вы больше не совершите — я намерен об этом позаботиться. Если бы свадьбе не помешала мелочь вроде убийства, ее бы предотвратило что-нибудь еще. Но Этвуд — другое дело.

— Вот как?

— Парень по-своему любил вас. Не думаю, что он притворялся, говоря о чувствах. Хотя это не мешало ему использовать вас для своего алиби. Меня интересует, произошли ли перемены в вас. Этвуды этого мира опасны во всех смыслах слова.

Ева сидела неподвижно. Ее глаза влажно сияли в темнеющем саду.

— Я не возражаю, что вы думаете за нас обоих, — сказала она. — На самом деле я даже рада этому. Но я не хочу, чтобы вы думали обо мне то, что думала семья Лоз. Пожалуйста, подойдите на минуту сюда…