Табу

– О! Привет, дорогой! – Олег  рассмеялся, но тут же зашипел от боли. Кровь с разбитой губы тонкой струйкой побежала по подбородку, капая прямо на белоснежную рубашку, в расстегнутом вороте которой виднелся крестик. Самый простой крест на обычной веревке.

Прицелился прямо в сердце, на всякий случай. Что делать? Играть? Рисковать? Или устроить бойню? Но наверху люди… Там Кошка. Как только я вспомнил о ней, рука задрожала, а в носу всплыл яркий аромат пряной вишни. Убить Костю? Черт! Кажется, это её отец.

– Давай, Лазарь. Я жду! А чего? А чего такое лицо? Что? Прикипел всем сердцем? Бедняжка… Но ничего. И тебе найдут нового напарника. Не переживай. Давай, стреляй… –  рассмеялся громко Наскалов, рассеивая приятные мысли. Как я могу думать о ней в такой момент?

– Стреляй, дорогой!

– Нет… – прошептал Куранов.

– Да, бл**ь! – взревел Наскалов, раскачивая стул. Он откидывался назад, а затем с грохотом опускался на передние ножки. – Стреляй, Лазарь! Стреляй, родной!

– Стреляй, мать твою! – взвыл Костя, подбегая ко мне.

– Лазарь! – взревел Моисей, не сводя с меня взгляда.

– Хватит! – в голове смешались все оттенки шума: надрывные голоса Бубы и Куранова, подбегающих к Олегу, то ли успокоить, то ли освободить. Они хватали бугая за плечи, пытаясь остановить его истерику. Но я знал, что он не прекратит. Грохот стула был невыносим, но не для меня. Он жадно шарил по кабинету, в поисках страха.

Если не выстрелю я, то пальнет Ворон, уже поднявший ствол на уровень глаз. Нет уж, это мой напарник. И я выстрелил, конечно, в ногу и, конечно, по касательной.

Взрыв пороха оглушил, щедро сдобрив воздух кабинета резким запахом, от которого защипало в носу. Я попал ему в левую ногу, где-то в районе колена. Хотелось улыбнуться, впитывая его мимолетное удивление. По касательной, однозначно. Жить будет, возможно, даже снова побежит, а если нет, то не жалко. На одного пришибленного в предрассветном парке стало меньше.

Очумевшие Буба и Андрей застыли справа от Наскалова, не понимая, что уже сделали, и  что делать дальше. Впервые увидел их глаза. Стра-а-ах… Черт!  Конечно, они понимали, что теперь и им приговор будет подписан. Моисей не простит слабости. Никогда.

– Лазарь, что это ** твою мать! – взревел Моисей и достал свой ствол.

– Не, все правильно! «Папа», что там насчет предсмертного желания? –  резко выдохнул Олег, выталкивая боль, и обернулся к вооружившемуся Моисею.

– Еще чего?

– Ну, как? Я всегда даю возможность озвучить желание. Правда, никогда не выполняю, но выговориться разрешаю всегда.

– А я не даю! – заорал Моисей. – Лазарь! У тебя последний шанс! Либо дышишь ты, либо он! Ясно? Все просто!

– Ладно… Давай, Сереженька… Просто хотел сделать старику предсмертный подарок. Но он слишком глуп и бесповоротно близорук. Хочешь, я закрою глаза? Тебе так проще будет? Кстати, мою тачку забери себе. Дарю!

– Что ты хотел? – очнулся Моисей.

– Лазарь, стреляй! Только не промахнись! А то я умру от потери крови еще до того, как ты наконец-то найдешь жизненно важный орган!

– Скала! Скажи ему! – взвыл Буба, делая шаг ко мне.

– Стреляй!

– Олег? Что ты хотел сказать?

– Скала! Скажи! – я быстро подошел и приставил  дуло прямо ко лбу. Наскалов не спускал глаз с Моисея, и даже не дернулся, ощутив холод металла у  своей головы. Непробиваемый идиот.

– Я сказал, стреляй, тряпка! – орал Костя. Он то подбегал ближе, то снова уходил к входной двери, нервно крутя в руках телефон.

– Нет, ты скажешь! – не выдержал я и сильно пнул стул по ножке, услышав характерный хруст дерева.

– Стреляй, б**ть! Кому говорю! Лазарь! – Олег стал раскачиваться, то упираясь головой в ствол, то отдаляясь.

Я отошел на пару шагов, не спуская его с мушки, пусть парниша закончит свою «игру». Наверное, он теперь на законных обстоятельствах сможет увезти свою девчонку? Мне в очередной раз хотелось рассмеяться, не без интереса осматривая орущего Олега.

– Стреляй! Никто не будет шантажировать меня! Моисей, запомни, что, как только я закрою глаза, то и ты отправишься вслед за мной. А там я тебя встречу. Хочешь, займу котел погорячее?

Уже никто не обращал внимания, что рухнувший стул рассыпался, освободив Скалу, оставалось только скинуть наручники.

– Кто? – прохрипел Моисей. Его глаза потемнели и наполнились слезами. Дрожь только усиливалась, лицо покраснело. По надрывности голоса я понял, что старик почти готов, осталось только несколько завершающих штрихов.

– Стреляй! Хватит! – Олег сделал шаг мне навстречу, отчаянно показывая Курану на связку ключей от наручников, валяющуюся на подоконнике.

– Олег! Скажи ему!

– Кто?

– Стреляй!

– Нет!

Наши крики звучали одновременно. Просто кричали, сотрясая стены кабинета. Страх ощущался в воздухе все сильнее, повсюду началось движение, потому что на это сложно было спокойно смотреть. Эти два барана смотрели друг на друга и орали, осыпая проклятиями. Моисей хрипел, сопротивлялся, понимая, что просто так не получит от Наскалова никакой информации, только не после случившегося.