Табу

– Да вы, как я погляжу, обиделись, девочки мои? – Наскалов аж подпрыгнул от осенившей его мысли. Лицо его изменилось, спина напряглась, Олег замер, медленно обводя всех напряженным взглядом, наполненным гневно пляшущими языками пламени. – Да? Обиделись, мои крошечки? Нужно было пошептаться с вами, да? Рассказать новости, обсосать новенькие сплетни? Попросить совета, а потом напиться в зюзю до уродливых мужских соплей? Так?  Нет, бл**ь! Этого не будет никогда. Мне срать, как вы будете меня называть, мне оранжево на ваши обиды, единственное, чего я жду от вас – работа. Мне нужно, чтобы наших людей не убивали, не взрывали, а уж если и случилось подобное, то я ожидаю увидеть собранных профессионалов, а не обиженных зайчиков. И запомните, я буду делать то, что считаю нужным, а вы уж потрудитесь быть рядом и брать ваши гребаные телефоны!

Наскалов раздухарился не на шутку. Я знал, что вся эта тирада посвящается мне, знал, что он рассчитывал на поддержку, а самое дерьмовое, что он был отчасти прав.

– Теперь ты палку не перегибай, – оттолкнувшись ногой о колесо машины, подошел к здоровяку вплотную, чтобы меня не услышали парни. – Мне срать, кто ты, мне оранжево на громкость твоего рёва, все равно на высоту твоего полета и на звание, которое ты никогда не произнесешь вслух, я тут, потому что тебе нужна моя помощь. И я готов тебе помочь…

– Ты нарываешься, Лазарь.

– Да, я такой. «Центр» тебя забыл предупредить? Мною сложно управлять. Это невозможно. Я – волк. Буду служить только тому, кому хочу. И то, только до той поры, пока мне это выгодно, интересно или попросту весело. Я не сдеру свою шкуру в угоду тебе, Моисею или кому бы то ни было. Уж слишком жизнь свою люблю, пусть и не самую свободную, но ох**тельно приятную. Тебе повезло, Наскалов. Я с тобой. Но гнев свой оставь при себе, ибо я тоже умею сверкать оскалом, пусть не так масштабно и эффектно, но на этой планете меня ничего не держит, а у тебя теперь есть якорь. Или балласт? Я еще не определился…

– Но и ты учти, что выбор, с кем работать, остаётся за мной, – прошептал Наскалов, впиваясь в меня взглядом своих холодных зелёных глаз. – Если ты не усмиришь свой пыл, то сработаться будет сложно. А теперь предлагаю немного поднапрячься и выяснить, кто это сделал.

Наскалов махнул рукой на искореженный черный мерин, припаркованный у ресторана, где еще недавно отмечали день рождения Марины. Стеклянное здание чернело копотью, зияло дырами в огромных окнах, а аккуратные газоны были завалены осколками и частями автомобиля Миши Моисеева.

Сам же хозяин сидел на ступеньках парадного входа в ресторан и тихо подвывал, не выпуская сигарету изо рта. Его отсутствующий взгляд блуждал по территории, боязливо пропуская груду, что еще недавно была дорогим  автомобилем.

– Придурок, – я еще раз отвесил подзатыльник Сизову, напугавшему меня своим звонком.

– А я чего?

– Ничего, потом поговорим, – еще раз перекинувшись взглядами с новым «папой», двинулся в сторону Миши. – Как Вы, Михал Викторович?

– Жив, – эти слова были слишком ёмкими. Старик выдохнул и поднял голову, ловя лицом первые капли дождя. – Напугать хотели?

– Не думаю, – Наскалов уже рылся под капотом, не обращая внимания на затейливые разводы копоти, ложащиеся на белоснежные манжеты его рубашки. – Я не понимаю, почему до сих пор не вызвали Морозова? Лазарь?

– Сейчас, Босс, – с легкой насмешкой ответил я, уже набирая номер нашего подрывника.

– Видел такие штуки, – Скала вертел в руке небольшую оплавившуюся коробочку. – Это дистанционное управление, правда, новички не знают, что грешит оно задержкой сигнала на секунд десять.

– Я очень спешил, ресторан же взят в аренду на сутки для свадьбы дочери мэра, а тут канализация потекла прямо в каминный зал. Только и успел войти в ресторан, как меня откинуло в гардероб. Думаешь, не напугать?

– Нет, Миш. Это почти приговор.

– И что теперь?

– А теперь ты летишь в Австралию, а мы сыграем тебе пышные похороны… – улыбнулся Олег.

– Обещаю, что будет красиво, – рассмеялся я, похлопывая старика по осунувшимся плечам.

****

Детские визги уже привычно выдернули меня из сна. Открытая балконная дверь чуть покачивалась, дополняя веселье с улицы скрипом старых петель. Предчувствуя уже очевидное приближение нового учебного года, дети прямо с самого утра выбегали во двор и начинали визжать, монотонно стучать мячами, периодически задевать чувствительные автомобили соседей, тем самым взрывая относительную тишину электронной истерикой сигнализации.

После очередной тяжелой ночной смены тело все ныло. Не было сил даже прикрыть балкон, несмотря на настойчивый и уже совсем не по-летнему свежий сквозняк.

Еще неделю назад голубое небо было скрыто густой шапкой зеленой листвы на уродливых корягах обрезанного тополя, а теперь… Лишь тонкие веточки жалобно цеплялись за металлические балясины незастекленного балкона, открывая вид на приглушенно голубое небо.