Таежным фарватером

Впрочем, ЧП все-таки вспомнилось. Много позже. И вот при каких обстоятельствах.

Когда нас познакомили с главным геофизиком Ханты-Мансийской нефтяной экспедиции Александром Бриндзинским, мы поняли, что с его помощью, пожалуй, побываем в одной из партий, в великом множестве рассеянных в этом нефтяном целинном краю.

— В чем дело? Отправим, если погода позволит, — сказал он.

Бриндзинский представил нам главного снабженца здешних геофизиков и попросил его помочь. Однако у того хлопот и без нас немало. Он без устали руководил удалой ватагой снабженцев рангом пониже. И все эти кормильцы, толкачи и экипировщики полевых партий продолжительно и шумно перетряхивали склад, чтобы отправить «гостинцы» своим подопечным. Всего-то, оказывается, надо забросить геофизикам два куля картошки, катушку пожарного рукава, две радиостанции и моток проволоки. А мы не можем подступиться к главному снабженцу и дознаться, когда отправимся и на чем, собственно.

Наконец угомонился снабженческий табор. Отерли снабженцы пот, и главный из них глянул на часы, тихо ахнул и умоляюще обратился к шоферу вездехода:

— Ну, браток, выручай. Самолет простаивает.

И нас повезли. С высокого берега развертывается во всю ширь Иртыш. Под самой горой, у причального плота, стоит гидроплан, похожий на стрекозу, севшую на воду. Глянули на зеленоватое крыло «стрекозы» — и нам стало не по себе. Ну, конечно! Тот самый «Антон», который чуть не «отутюжил» нас, когда на катере приближались к Ханты-Мансийску.

Отступать, однако, некуда. Летчики получили уже задание на облет шести точек и прикидывают по карте свой маршрут. Поздоровавшись с ними, словно с иностранцами, мы по стремянке поднялись на борт самолета. И сочли за лучшее пока помалкивать. А там посмотрим.

Пятьдесят третья точка

Самарова гора, словно модница в новом наряде, повертывается перед иллюминаторами одним хвойным боком, потом другим, показывает свое темя и отодвигается в сторону.

Только теперь, поднявшись в воздух, мы видим город во всей его красе.

Ханты-Мансийск, или попросту Ханты, как его здесь дружески называют, поражает подобно Тобольску сразу, с первого взгляда. Величественность панорамы, своеобразие соотношений города и реки — вот что непременно отметит про себя приезжий человек. И если он начнет сравнивать Ханты с Тобольском, то найдет немало общего.

Альма-матер Ханты-Мансийска — Самарова гора, которая напоминает горбатого медведя, припавшего к воде. И это возвышение среди северной пустыни — памятник эпохе оледенения, который помог ученым положить конец спору о древнем нашествии холода на Евроазиатский материк. Если присмотреться к осыпям крутых склонов горы, увидишь немало валунов. И немногим известно, что обкатанные камни долго хранили тайну оледенения Западно-Сибирской низменности. Много десятков лет географы задавали себе вопрос: было или не было оледенения в Сибири? И оказалось: Самарова гора — возвышенность из песка и крутолобых валунов — конечная морена древнего Сибирского оледенения. Именно тут образовался грандиозный массив льда, что тянулся с Урала на юго-восток. Именно тут начала таять холодная стена, оставив в конце концов высокий вал.

Ледник был неплохим землекопом. Он нагромоздил великую гору даже по сибирским масштабам, но оказался никудышным зодчим. В этом убеждаешься, когда поднимаешься от реки. Сначала видишь прибрежный ярус города, рыбокомбинат, речной порт и пристань. Потом идут административные здания, старомодные с башенками да резными наличниками. Еще выше — попадешь на улицы удивительной кривизны с приземистыми домами среди огородов. И уж на самом верху вовсе ничего нет. Разве что редкие сосны, уцелевшие от сокрушительных северных ветров. Тут и есть вершина Самаровой горы.

«И это весь город?» — изумляется гость скромным размерам Ханты-Мансийска. «Да нет, — слышит в ответ. — Другая половина города — по ту сторону горы».

На макушке Самаровского горба есть место, откуда можно обозреть весь Ханты-Мансийск. Отсюда, как с горного перевала, видишь два разноликих города. И связывает их только шоссейная дорога. Южный склон обрывается в стремительный Иртыш, северный прямыми улицами плавно спускается к широкому простору обских проток. И в погожий день с горы открывается бескрайняя бархатно-зеленая равнина, украшенная голубой лентой Оби. И там, у горизонта, лежит страна Яркого Харпа — великого северного сияния.

С естественной смотровой площадки на горе ощущаешь, как в течение нескольких столетий село Самарово взбиралось вверх по осыпям и кручам южного склона, как теснились у воды дома ямщиков и ясачных людей, казаков и прасолов, купцов и рыбаков. Пожалуй, неверно сказать, что этим людям не хватало умения расселиться по верху горы или на другом склоне. Не отпускала река-кормилица! А верховой кедровый лес — медвежья вотчина — держал в страхе потомков отважных служилых людей.