Тафгай

Видите эту раздавленную кучку флоридского дерьма? Да это же Эш Сандерс – Чикагский Олень. Вы случайно не хотите записаться к нему на тренинг «Как просрать все»? Самым симпатичным скидка.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы набраться смелости снова посмотреть ей в глаза.

Мерфи выглядела разбитой и потрясенной. Не знаю, как сейчас выглядел я, но чувствовал себя так, словно на меня запрыгнул индийский слон и врезал хоботом мне по морде.

Слова, сдерживаемые годами, продолжали вырываться наружу.

– Мне всегда нужна была та же спонтанность, тот же город, та же часовня… Каждый свой брак я готовил по одному и тому же рецепту, стараясь не менять ингредиенты. Да, я отчаянно пытался найти тебе замену, но каждый раз терпел неудачу. Ты глубоко застряла внутри меня, Бреннан. Поселилась в одном жизненно важном органе и никого больше туда не пропускала.

Впервые за весь наш разговор на ее заплаканном лице появилась улыбка.

– Это что такое, Сандерс? Неужели признание в любви?

– Возможно, – нахмурился я. – Ну или побочный эффект викодина.

Она ударила меня по руке, и я издал тихий стон, морщась от боли.

– Прости меня, Мерфи.

– Давно простила, идиот.

– Иди сюда…

Я развел руки, но в этот момент в палату вошел доктор Перри и Мерфи испуганно спрыгнула с койки.

– Доброе утро, Сандерс.

– Давно не виделись, Томми.

– М-м-м, – он засунул пятерню в свои курчавые волосы и слегка оттянул их. – Середина июля, травма нижней части тела.

– У тебя отличная память, док.

– А еще у меня дерьмовые новости, Орлан.

Я моментально напрягся.

– Предварительный диагноз: компрессионный перелом третьего шейного позвонка, но мне нужна еще парочка дней на обследование и необходимые анализы. Помимо этого, у тебя несколько рваных ран, сотрясение мозга, рассечение брови и губы. К счастью, на этот раз капы спасли твои зубы…

– Подожди-подожди, – я попытался приподняться, но ни хрена не вышло. – Что еще за перелом, Перри? Когда я смогу выйти на лед? У нас гребаный плей-офф на носу.

Док обменялся с Мерфи тревожными взглядами.

– Давай говори, мать твою! – зарычал я.

– Эш, если диагноз подтвердится, боюсь, что в этом сезоне на лед ты уже не выйдешь.

Глава 42. Эш

– Паршиво выглядишь, – войдя в палату, любезно поздоровался со мной Дэйв. – Уже отозвал свою анкету с конкурса «Мисс Флорида»?

Я продемонстрировал мудаку средний палец и продолжил свой нелегкий путь к унитазу.

Каждый шаг отдавался новой вспышкой боли. К счастью, меня разместили в просторной одноместной палате со всеми удобствами и полным пакетом кабельного, включая HBO, что было не так уж плохо, если всю ближайшую неделю мне придется провести в этой сраной бледно-зеленой коробке упиваясь жалостью к себе.

– Воу, – присвистнул Каллахан, провожая меня веселым взглядом. – Чувак, ты в курсе, что у твоей рубашки нет спины?

– Это чтобы тебе было удобнее целовать мой зад, – проворчал я.

Закрыв за собой дверь в уборную, я развернулся к зеркалу и ужаснулся.

Черт, я смахивал на Фергюсона[34] после кровавого боя с Гейджи[35]. Глаз под рассеченной заштопанной бровью отек, и под ним образовался красно-фиолетовый кровоподтек, на голове был сбрит небольшой участок волос, который украшали свежие швы, а губы выглядели так, будто у меня развился отек Квинке. Шею сковывал гипсовый воротник, а талию – специальный корсетный пояс, который ограничивал мои движения.

Не то чтобы такой внешний вид был для меня в новинку, но… Иисус, да я бы лучше получил еще парочку сотен швов без анестезии, чем один гребаный перелом какой-то там мелкой херни, который отобрал у меня лед!

Вернувшись из уборной, я застал Дэйва у тумбочки, которая была завалена всякими фруктами, сладостями и открытками из «Холлмарка» от хоккейных фанатов. Канадский дьявол уплетал мои «МунПай».

Каллахан находился в своем любимом образе «плохиша» – мрачные шмотки, из-под которых проглядывали не менее мрачные татуировки, трехдневная щетина и нахальная ухмылочка, от которой у девчонок плавятся трусики. Его черные, слегка вьющиеся волосы были небрежно взъерошены, а темные проницательные глаза изучающе смотрели на меня.

К счастью, без сожаления. Иначе я бы ему врезал.

Дэйв напоминал мне старое лоскутное одеяло моей бабули, только этот кретин был соткан не из кусков разной ткани, а из дерьмового характера, мудачества и сарказма. Правда, у этого одеяла имелась и другая сторона, о которой мало кто знал. Именно на ней держалась наша крепкая многолетняя дружба.

– Вегас, а ты уверен, что тебе можно вставать с койки? – его черные брови на мгновение сошлись вместе.

– Предлагаешь мне мочиться под себя? – я вырвал из его пальцев шоколадную печеньку и отправил ее в рот целиком. – Я в порядке, Каллахан. И уже готов к рок-н-роллу.