Тайга

— Здорово! — рассмеялась Ирина. — Тогда мне придется еще раз умыться. Коленька, я по тебе очень соскучилась.

— Я тоже, — вздохнул Николай. — Во сколько тебя сегодня ждать? Или лучше мне к вам прийти? Василий Геннадьевич сказал, что твоей маме уже лучше.

— Нет, к нам не надо, — испуганно проговорила Ира. — Давай встретимся в кафетерии, куда мы с тобой раньше постоянно ходили. Часиков в шесть, пойдет?

— Чего так поздно? — по-детски обиженно заныл Николай.

— У меня много дел, а завтра на работу. Надо все успеть.

— Ир, ты бы подала завтра заявление. Через две с половиной недели у меня отпуск заканчивается, а тебе, может, отрабатывать придется. Как ты думаешь?

— Вечером поговорим, — не стала отвечать Ира.

Попрощавшись с любимой, Николай задумался о том, как провести целый день без Иры. Перебрав все варианты, он решил купить цветы и съездить к маме на кладбище. Конечно, он планировал отправиться туда с Ирой, но потом у него может попросту не хватить на это времени. Сегодня воскресенье и ни одна контора не работает, поэтому оформление документов на продажу родительской квартиры автоматически переносилось на завтра.

* * *

— Васенька, — запела Марина Юрьевна из супружеской спальни. — Подойди ко мне, дорогой.

— Уже у ваших ног, мадам, — тут же материализовался он на пороге. — Чего желаете?

— Все шутишь, — потупила глазки женщина. — У меня опять сердце закололо. Принеси, пожалуйста, лекарства.

Через несколько минут Василий Геннадьевич вернулся со стаканом воды и двумя таблетками на ладони.

— Васенька, а с кем это ты по телефону разговаривал? — лениво протянула Марина Юрьевна, выпив пилюли. Она изо всех сил старалась сделать безразличный тон и, как всегда, ей это удалось.

— Николай Ирину спросил, — спокойно ответил Василий Геннадьевич, не догадываясь о том, что уже начал играть по правилам супруги.

— Понятно. А чего там Ириша делает? Никуда не собирается?

— Собирается. Она сказала, что сегодня у нее много дел. А сидеть с тобой нет резона, все равно ты с ней не разговариваешь.

— Да я ее уже простила. Ты знаешь, Вась. После вчерашнего разговора с тобой, я поняла, что была не права. Не злись на меня, пожалуйста.

— Да как можно на тебя злиться. Порой ты ведешь себя как большой ребенок, а разве дети могут злить или раздражать? Хочу, чтобы ты поняла только одно: я никому не позволю разрушить счастье моей единственной дочери, даже тебе.

— Я все поняла, дорогой. Позови ко мне Ирину. Мне нужно с ней поговорить.

— Хорошо, но если она опять выйдет заплаканная и несчастная, то я уйду из дома вместе с ней. И разыгрывай свои сценки для кого-нибудь другого. Я действительно очень устал. Мне уже не тридцать и даже не сорок лет, чтобы твои ребусы разгадывать.

Василий Геннадьевич тяжело поднялся и, громко шаркая домашними тапочками, вышел в коридор.

— Совсем мой старичок расклеился, — тихонько прошептала Марина Юрьевна, жалостливо глядя на удаляющуюся спину мужа. — Куда ж ты без меня денешься, милый? Через день назад прибежишь. А я тебя еще помучаю, подумаю, принимать назад или нет.

Ирина робко зашла в комнату. В глаза бросалась ее мертвецкая бледность. Казалось, за одну ночь она повзрослела лет на десять. Черные глубоки круги залегли под глазами, и на мир она смотрела как-то затравленно.

Переживала девочка, с удовлетворением отметила Марина Юрьевна, и благосклонно улыбнулась дочери.

— Как ты себя чувствуешь, солнышко? — обратилась она к Ирине.

— Хорошо, — удивленно протянула девушка и посмотрела на мать такими глазами, будто увидела перед собой не самого родного в мире человека, а какую-то невиданную зверюшку.

— Чего ты так смотришь на меня? — не смогла не рассмеяться Марина Юрьевна. — Словно впервые в жизни видишь.

— Просто так неожиданно, — все еще не веря своим ушам, заговорила Ира. — Обычно ты минимум три дня на меня дуешься, а тут на следующие сутки разговаривать начала. У тебя все хорошо, мам? Что с сердцем?

— С сердцем все в порядке. А по поводу вчерашнего… Я всю ночь не спала, думала. И решила, что была не права.

— А разве так бывает? — еще больше округлила глазки Ирина.

— И на старуху бывает проруха, — вновь засмеялась Марина Юрьевна. — Погорячилась я вчера, ты уж меня извини.

— Это ты меня прости, мамочка! — Ирина радостно подбежала к материнскому ложу и, взяв ее прохладную руку, прижала ладонь к щеке. — Я тебе нагрубила и вообще наговорила много неприятных вещей. Больше так не буду, клянусь! Что мне сделать, чтобы сгладить свою вину?

— Даже не знаю, что и придумать, — стараясь придать голосу зловещие интонации, подыграла она дочери. — Как же наказать тебя пожестче, да пострашнее.

— Мама, я серьезно, — засмеялась Ира. — Мне очень хочется сделать для тебя что-нибудь хорошее. Я чувствую себя такой виноватой, что просто обязана порадовать тебя.

— Если серьезно, то есть у меня одна просьба, — Марина Юрьевна посмотрела дочери в глаза холодным, пристальным взглядом.

* * *