Тайна аптекаря и его кота

— Здесь коридор глухой, тупиком кончается, — пояснил Амихи. — А стражники в другом конце сидят, двое. То есть уже не сидят, а лежат, дрыхнут. Я с ними в кости играть затеял, кувшин вина поставил. Ну и проигрался. А в вино ещё раньше сонный порошок подсыпал, из травы чернокрыл. Давно ещё из вашего травяного сарая заныкал, авось пригодится. Вы не бойтесь, они часа два так проваляются, а смена караула только на закате, ещё часа через четыре.

— А ну как пойдёт начальник стражи караулы проверять? — недоверчиво спросил я.

— Не пойдёт, — хихикнул Амихи. — С ним сейчас Гайян в камушки режется и выигрывает, а начальнику вусмерть отыграться хочется.

— Я смотрю, вы тут с братцем неплохо обжились, — заметил господин.

— Ну так, — голос Амихи был невесел. — Мы ж тут, можно сказать, свои. Считается, что в пятом управлении служим, младшими, значит, исполнителями.

— И что ж исполняете? — хмыкнул я.

— Да что велят, то и исполняем, — вздохнул Амихи. — Велели вон пойти в услужение к господину аптекарю, мы и попались ему на глаза в нужную минутку. Ну и служили. Велели тайну его колдовскую разнюхать, как он и чем волшебство творит — вон и разнюхали.

— Постой-ка, — встревожился я, — а не слушают ли сейчас нас?

— Не-а, — отмахнулся он, — сейчас не слушают. Потом будут, к вечеру. Они ведь не дураки, понимают, что после той клетки и голодухи вы сейчас, наевшись да вина напившись, дрыхнуть должны. А к вечеру, значит, оклемаетесь, станут вас думы всякие грызть, и вот тогда начнёте меж собой обсуждать положение своё. Самое время для слухачей.

— Ну раз так, — вмешался господин, — тогда расскажи, что вы с братом сумели разведать? Как именно я творю чародейство?

— Да через котяру вашего и творите! — удивился его вопросу Амихи. — Котяра-то волшебный, мы с братом давно это смекнули. Разве б стали обычного кошака так холить и лелеять? Причём сами же всё делаете, слугам не дозволяете. И таскаете его в лабораторию, а после волшбу творите. Значит, он-то вам колдовскую силу и даёт. А значит, настоящий-то волшебник он и есть, а вы только ему желания загадываете, и он исполняет.

Господин чуть не подавился смехом, а вслед за ним и я. Но сдержался — смеяться сейчас никак не следовало.

— И давно вы это поняли? — спросил господин.

— Да к зиме где-то так, — признался Амихи. — Догадывались и раньше, но всё равно сомнения оставались.

— Сообщали в Пригляд о своих догадках? — уточнил я.

— Нет, — мотнул головой Амихи. — Зачем о непроверенном говорить? Так, сказали только, что господин доподлинно чародейства творит, и что выясняем мы его тайну. А нас и не торопили особо, до весны. Весной же начальник у нас сменился, старого, господина Хирагаи-тмау, дели куда-то и господина Беридаи-тмау назначили. А он лютый, он шевелиться велел, быстрее чтобы результат был. А не то…

— А не то что? — не утерпел я. — Задницу надерут?

— Если бы, — сморщился он. — В общем, так всё склалось, что нельзя уже было медлить. Просто подслушивать с чердака — это ж, может, ещё три года ждать, а у нас уже не было времени. Ну и решили мы — всё, хватит. Счёт уже на дни пошёл. И потому прихватили мы кошака, да и рванули в приглядский домик в северной части, откуда нас сюда и забрали.

— Похоже, Амихи, ты что-то не договариваешь, — задумчиво протянул господин. — В чём причина такой спешки? Три с половиной года ждали, а тут раз — и рванули? Только ли в строгом господине Беридаи-тмау дело?

— Не только, — сдавленно произнёс Амихи. — Вы что ж думаете, мы с братцем по доброй воле на Пригляд нюхачили? Думаете, Новый Порядок очень уж любим? Обстоятельство у нас было, и такое, про какие говорят «нужда превыше чести». Матушка наша тут, в приглядской темнице, в заточении сидела.

И он, давясь слезами, рассказал горестную ихнюю историю. Братья происходили из богатого купеческого рода. Купцы Ирахузи сукном торговали, кожей, льном и шёлком. Караваны гоняяли на север и на юг, торговля шла прекрасно, и от отца к сыну передавались накопления. За шесть поколений никто не прогорел, никто на зуб ростовщикам не попался, и с властями всегда дружили, знали, кому сколько дать. Но вот четыре года назад всё рухнуло. Амихи того доподлинно не знал, просто ли оклеватали их купцы-соперники, или действительно папаша его, достославный Лигурай, тайно продавал оружие на север, мятежникам — но в одну ночь Пригляд арестовал всех. Имущество в казну, папашу Лигурая — на кол, а маму, достославную Заурихайи, в темницу по обвинению в пособничестве. Мол, знала о преступных делах мужа, и не донесла. Братьев же, коим тогда исполнилось двенадцать, поначалу в ту же камеру сунули. Месяцок они там посидели, вместе с матерью, на прелой соломе спали, крыс гоняли — всегда кто-то один бодрствовать должен был, не то погрызут. А потом привели их в кабинет к доброму седенькому дедушке, оказавшемся Хирагаи-тмау, начальником пятого управления.