Тайна cредневековых текстов. Библиотека Дон Кихота

Жена-немка, не обращая ни малейшего внимания на грозный окрик мужа, продолжала рассказывать, сбиваясь на все три языка сразу, о некой местной диве, которая, по ее словам, бесподобно поет и играет на какой-то длинной национальной трубе в местном шалмане для гастарбайтеров. Немка попросила Мишу, чтобы он обязательно свел в шалман ее новых русских знакомых. Миша опасливо по-турецки спросил у хозяина дома, стоит ли вести в шалман русских. Хозяин дома недовольно оторвался от телевизора, не сразу уловил суть вопроса, а затем выразительно закатил глаза и повертел указательным пальцем у правого виска.

Воронов и его жена Оксана поняли, что шалман с музыкой не для них и что тетка с трубой будет веселить кого-то другого.

Чай принесли. Он ничем не отличался от того, что им готовили в пятизвездочном отеле. Выпили, для приличия похвалили и засобирались.

Миша вызвался проводить. Когда вышли на улицу, то увидели, как стая бездомных собак дружно гонялась по плохо освещенной улице за какой-то кошкой. Ее спасло то, что она успела вскарабкаться на апельсиновое дерево, растущее у дороги. Спелые оранжевые шары, как камни, дружно посыпались на головы дворняг. Атака миролюбивых псов была успешно отбита. Непонятно почему, но Миша решил на свой страх и риск проводить русских туристов к шалману. Это оказалась обычная стекляшка, обычная забегаловка для местных работяг, где они, нарушая все законы ислама, после тяжелого рабочего дня потягивали пивко и кое-что покрепче и где какая-то двухметрового роста баба в кожаной юбке что-то им пела и на чем-то таком немыслимом играла.

Встали поодаль. В метрах 15–20 от шалмана. Благо через стекло все было прекрасно видно. Их заметили. Миролюбивые турки резко повскакали с мест и дружно бросились к окну. Они явно не только курдов за людей не считали.

Воронов почувствовал, что и здесь его Роман вполне мог неожиданно закончиться сам собой, поставив жирную точку, может быть, и кровавую.

К выбегающим из шалмана миролюбивым туркам навстречу выдвинулся Миша. Они о чем-то покричали, пожестикулировали, и работяги вернулись на прежние места, а тетка вновь принялась играть на своих немыслимых народных инструментах, время от времени поправляя спадающую с бедер юбку.

Решили, что для первого дня вполне хватит, и направились вдоль берега в свой отель. На прощание Миша сунул в карман Воронову рекламный проспект своей турфирмы.

* * *

Ночью он проснулся оттого, что вновь вспомнил о Романе. Книга не давала ему покоя. Воронову даже начало казаться, что, прекрати он ее писать – и Книга просто возьмет и вытеснит его, автора, из жизни, чтобы найти себе какого-нибудь другого борзописца. Казалось, что Роману было все равно, какой писатель его пишет, талантливый или нет. Лишь бы писал. И неважно как. Роману просто очень хотелось побыстрее воплотиться в жизнь.

«Ну что ты со мной делаешь, – думал Воронов. – Зачем я тебе сдался? Мне 50. У меня все более или менее хорошо. Ты уже из меня всю душу вынул. Я и так про себя всем такое нарассказал, что перечитывать страшно. Оставь меня. Оставь. Прошу. Оставь».

Воронов сделал отчаянную попытку заснуть. Но у него так ничего и не вышло. Роман не отпускал.

«Ну ты же уродец! – проклинал его в сердцах Воронов. – Ты же какая-то пародия. Ну какой ты, в самом деле, Роман? Я же как профессионал знаю, что такое настоящая Книга. Ты на нее совершенно не похож. Мне стыдно, стыдно, что я пишу тебя. Понял? Стыдно. Проваливай! Я спать хочу».

И вновь предпринята еще одна попытка забыться сном.

И вновь неудача. Роман не сдавался. Он проник даже в Сон. Воронову снилось, как он беседует со своим коллегой Сторожевым, беседует о завещании не совсем выдуманного профессора Ляпишева.

Территория Романа

Воронов отчетливо услышал слабый старческий голос. Диск с записью лекций Ляпишева запустили на компьютере, и мощная цифровая технология готова была даже писк комара превратить в жуткое завывание немецкого штурмовика «Штюка» времен Второй мировой войны.

– Нам знакомые звукорежиссеры помогли, – пояснил Сторожев. – Они на компьютере каждый звук разложили и почистили. Ляпишев после такой обработки мог вообще заговорить голосом Левитана, но мы решили сохранить историческую достоверность. Слушай теперь. Наслаждайся.

И Воронову показалось, что он действительно услышал голос с того света. От такого мурашки побежали по спине. А Ляпишев между тем начал так:

«Это случилось в самом начале 1605 года, когда мадридский книгопродавец Франческо де Роблес выложил на лоток скверно изданный томик, только что вышедший из-под пресса печати Хуана де ла Квеста под названием «El ingenioso hidalgo Don Quixote de la Mancha».

Воронов попросил вдруг остановить запись.

– Объясни, Арсений. Он что – по бумажке читает?

– Свой дневник, – уточнил Сторожев. – Иногда будет слышно, как Ляпишев переворачивает страницы.

– А в сам дневник тебе не удалось заглянуть?

Нет. Но ты убедишься, что и записи вполне хватает. Продолжим?

Валяй.

Вновь очень четко зазвучал слабый старческий замогильный голос: