Тайна двойного убийства

Печальное зрелище являла собой потерпевшая аварию "Волга”. Лежала на боку, еще слегка дымясь и подрагивая, словно большое агонизирующее живое существо. Сгоревшая краска отсвечивала бурым, как выступившая кровь. А на опушке, у тонкоствольных берез, стоял судебно-медицинский эксперт Голышев, ожидая очереди своей печальной работы. Я подошла к нему. Удивительно голубые глаза эксперта, как всегда, были грустны, и на мой вопросительный взгляд он лишь молча развел руками. В тени под березкой, укрытое черным, лежало то, что было совсем недавно Галиной Михайловной Сватко.

Снижая ход, проезжали мимо машины, негромко переговаривались люди в милицейской форме и в штатском, осматривая, замеряя, фотографируя. Но все звуки словно отталкивались от черного бугорка, окружая его молчанием и тишиной.

Меня всегда поражала эта тишина возле мертвых. Особая, величественная, завершенная. Окружающие звуки лишь подчеркивали ее Вечный покой — сказано верно и мудро.

К нам подошел следователь, снял фуражку, вытерев потный лоб.

— Ну что? — спросил Антон.

— Газ, — ответил следователь, приглушая голос, — газовый баллон в багажнике. Вентиль баллона приоткрыт. При тряске утечка газа привела к взрыву. Ах, какая неосторожность, — поморщился он, — какая неосторожность!

Мы с Антоном переглянулись. Утечка газа из баллона в багажнике?!

Куда же везла газовый баллон Галина Михайловна рано утром? Откуда ехала и куда везла баллон?

Что здесь? Тот самый случай или…? Но кто и зачем? Я уже знала, что отвечать на эти вопросы придется мне. Нам, поправила себя. Все эти люди, что работают сейчас здесь, эти и другие, будут помогать мне, и мы найдем ответы на все вопросы. Найдем!

Взгляд Антона был тревожным и напряженным.

— Поговорю с криминалистом, — сказал он и направился к обгоревшей "Волге”, где орудовал эксперт.

Я осталась с медиком и следователем, который подозвал понятых для осмотра трупа Сватко.

Голышев осторожно откинул черный покров, и я сделала над собой усилие, чтобы не отвести глаза.

Не знаю, как жизнь, но смерть не была милосердна к этой женщине, огонь до неузнаваемости изменил миловидное лицо и стройное тело. Из учебников я твердо помнила, что поза, в которой лежала Сватко, — "поза боксера”, характерна для погибших от пламени, но мне в ту минуту показалось, что женщина прижала руки к груди, молчаливо умоляя меня о чем-то, что уже не могла сказать.

Подул ветерок, молоденькая березка над телом горестно всплеснула ветвями и уронила на лицо погибшей листочки — как слезы…

По окончании осмотра я прочла протокол, убедилась, что зафиксированы все детали, переговорила со следователем. План его действий меня вполне устраивал.

Подошедший Антон договорился со следователем о встрече для обмена информацией.

Весь обратный путь мы молчали, и лишь когда машина остановилась у подъезда здания экспертной лаборатории, куда я попросила подвезти меня, чтобы получить заключение, Волна сказал:

— Сватко убрали.

Я молчала, и капитан повторил:

— Убили Сватко.

Нелегко было подтвердить, что я думала о том же, не хотелось и давать единственное направление этому расследованию, поэтому я ограничилась неопределенным:

— Проверять надо, Антон. Все проверять. Ты понимаешь цену своей заявки?

Капитан Волна молча кивнул, лицо было хмурым и сосредоточенным, широкие брови сошлись к переносице.

— Понимаю цену, — ответил он. — Если ошибаюсь, ничего не случится. Но если я прав в своем предположении — это уже активное наступление на нас. Сватко больше ничего не скажет, не подтвердит, не опровергнет. А вот Любарская… Все, Наталья Борисовна, сегодня у меня вопрос номер один — аптекарша Рената. Я еду к Тане и потом позвоню. Закончишь с Паршиным — жди меня.

В лабораторию я вошла совершенно подавленная. Антон высказал мои подозрения. Оформил словами мои мысли, усилил волнение. Дело о взяточнике Гулине принимало неожиданный и страшный поворот.

Эксперт встретил меня весело и доброжелательно, ни следа от вчерашнего недовольства.

— Пришлось посидеть, но вот, — он протянул мне уже оформленное заключение. — Ваша догадка верна. Текст заявления Любарской и тексты претензий юриста Паршина отпечатаны на одной машинке. Заключение категорическое. Могу добавить, что отпечатано с одинаковой степенью навыков.

Я поблагодарила эксперта, но он заметил мою озабоченность, осторожно спросил:

— Что-нибудь еще?

— Нет-нет, — поспешила я, — просто перевариваю факты.

— Понятно, — успокоился он и, добрая душа, предложил, — а то заходите еще. Будут вопросы — прошу. Отказать вам невозможно. Воздействуете личным обаянием.

Я почувствовала на себе его заинтересованный взгляд и, смутившись, простилась. А уходя, поймала себя на мысли, что мне приятны его слова о личном обаянии, прозвучавшие как комплимент, и даже взгляд его, не сочувственный, как я привыкла после смерти Саши, а просто веселый мужской взгляд, не возмутил. Заставила себя не думать об этом, что было совсем не трудно.

В коридоре прокуратуры меня встретила Инна Павловна:

— Тебя, подруга, Волна обыскался. Я поминутно к твоему кабинету бегаю. Звони ревизору, он там.