Тайна двойного убийства

— Я чувствую, не верите мне. А напрасно. Росину я ведь почти не знал, но все же скажу свое впечатление: не так она проста, как кажется. Я видел, как она из кабинета вышла, когда Поддыхов ее этак культурненько попросил. Вздернулась вся — и выскочила. И наверняка потом всю историю лучше самого председателя разузнала. Люди-то все через нее шли, не скроешься. Потом, каждый ей угодить желает, расположение секретарши всегда полезно. Так что не сомневайтесь, эту акцию с сапогами она разведала…

Митятин вздохнул кротко, словно ребенок:

— Не то что я. До сих пор не могу понять, зачем это надо было делать, и главное, кому?

— Но ведь прибыль могла дать такая продажа, незаконные деньги, — возразил капитан.

— Э-э, — Митятин отмахнулся зажатым в руке платком, совершенно мокрым от пота, — какая там прибыль, всего-то двести пар! Разве стоит мараться из-за этого, когда прибыль законная к нам начинала идти. Понимаете, законная! Нет уж, не стоила шкурка выделки, не в этой обуви дело.

— Так в чем же, по-вашему? — переспросил Ермаков.

— Кабы знал я! Но нет, не знаю.

— А кто же может знать? — не удержался Ермаков от вопроса, на который, он думал, последует опять отрицательный ответ. И удивился, услышав ответ конкретный и убежденный: "Поддыхов”.

Первые крупные капли дождя ворвались в открытое окно, попали на незащищенную шевелюрой голову Митяти-на, он вздрогнул и оглянулся.

— Дождь… — сказал он, как бы извиняясь, — духота-то к дождю была.

А дождь тут же превратился в ливень, рикошетом отскакивая от подоконника прямо на стол. В кабинет заглянул Поддыхов и бросился прикрывать створки рамы.

Ермаков отпустил Митятина, выслушал председателя, сообщившего, что снабженцев он не нашел:

— Бегают где-то, — Поддыхов развел руками, — снабженца, как волка, ноги кормят.

Начавшийся дождь изменил намерения капитана. Он попросил проводить его на склад бракованной продукции, благо тот находится с конторой под одной крышей.

Поддыхов в знак согласия кивнул без особой охоты.

Злоказов

Склад бракованной продукции располагался в подвале, в самом далеком крыле здания фабрики, давшей приют кооперативу "Красота”.

Пока добирались, капитан Ермаков выяснил, что с согласия администрации в кооперативе работают многие сотрудники фабрики. Юридически — в свое свободное время, а фактически — кто как сумеет. Препятствий в работе партнеры — фабрика и кооператив — друг к другу не чинили и связаны были по-деловому крепко. "Ну, уж эту-то связь пусть другие выясняют, не я”, — подумал Ермаков и улыбнулся, представив, что распутывать этот узелок непременно будет Волна, и они опять будут почаще встречаться хоть так, по работе, коль редко выпадал случай повидаться просто по-дружески. Как-то так получилось, что хлопотная работа друзей постоянно разделяла их, скудное свободное время не совпадало, они скучали друг без друга и радовались, когда работали вместе, тесно общаясь.

В подвал вели каменные ступени, на которых позорно гулко цокали подбитые подковкой ермаковские туфли. Капитан старался ступать полегче, но проклятое цоканье уже, он видел, вызвало улыбку на лице Поддыхова.

— Для экономии подковки? — не утерпел тот и, видя смущение капитана, грустно сказал: — Дефицит нынче обувь-то. Острый дефицит. Немудрено. Походили бы по фабрике, глянули, на каких машинах работают. Тьфу! Ломаного гроша не стоит вся здешняя начинка. Гонят брак, заведомый брак. То, что Митятин пропустит, покупатели вернут, если не поленятся. А ведь многие плюнут просто, не шлют, знают по горькому опыту: с этой паршивой овцы не возьмешь и шерсти клок.

Поддыхов спускался по крутой лестнице, пыхтя и отдуваясь, и ворчал:

— Вот и не представляете вы, что бы я мог с этой фабрикой сделать, разрешили бы только. Разрешили и потерпели один-другой годик, не давили бы, не жали. На паях бы с рабочими — конфетка была бы, не обувь. Но мы и опериться еще не успели, а вороны тут как тут, — и, чертыхнувшись, прервал воркотню.

Особого внимания на брюзжание председателя Ермаков не обратил, тем более что ступени кончились, и Поддыхов с натугой открыл обитую железом массивную дверь.

— Как в швейцарском банке, — засмеялся капитан.

— Злоказов, — ответил председатель многозначительно.

В полутемном помещении склада стоял запах клея, прелой кожи и ацетона — такой терпкий, что Ермаков невольно поморщился.

Они прошли в отгороженный досками закуток, в котором и нашли Злоказова: высокого, сутулого и худого. Хищный с горбинкой нос на узком бледном лице делал кладовщика похожим на огромную тощую птицу, сходство завершали круглые глаза с расширенным зрачком — странно неподвижные и внимательные.

Злоказов молча поднялся навстречу вошедшим, и Ермаков с удивлением уловил в голосе властного Поддыхова какие-то новые нотки: то ли заискивал председатель, то ли просто был так расположен к Злоказову:

— Вот, Петро, привел тебе гостя. Из милиции он.

Белесые густые брови кладовщика вползли на лоб, уголки тонких губ опустились. Весь он был — молчаливое удивление.

— Интересуемся, кто у тебя ту партию сапог получил, — продолжал Поддыхов, — давай документы.