Тайна двойного убийства

— Но Слонимский? Он же не подтвердит… Майор серьезно ответил:

— Не подтвердит. И не опровергнет.

СЛЕДСТВИЕ Глава 9

Мне было больно. Боль вспыхнула и не отпускала с той самой минуты, когда плачущая Людмила сообщила, что Антон в больнице. Водитель "Скорой”, проезжая под утро по той злосчастной дороге, заметил машину Антона в глубокой яме. Сейчас я смотрела на Антона, и боль, возникая над сердцем, отдавала в левое плечо и руку. На Люду, сжавшуюся в комок у больничной кровати, я просто глянуть не могла, так мне было тяжко и стыдно, словно я повинна в том, что здоровяк Антон лежит здесь, беспомощный и страдающий.

Перелом нескольких ребер, сотрясение мозга — вот чем закончилось для капитана дорожное происшествие.

— Еще легко отделался, — внушительно сказал мне врач, — могло быть похуже. Счастье, что машина не вспыхнула, там все — всмятку. Его рулем прижало, но он как-то сумел податься вправо. Ребра треснули с левой стороны. Но если бы грудина… — и многозначительно поджал губы.

Ладно уж каркать! Грудина. Не надо забывать, что это капитан Волна. Бывали у него переделки похлеще. Ничего, выкарабкивался. Я думала так, успокаивая себя, и с тревогой поглядывала на покрытое ссадинами лицо, которое было безмятежным и совсем не страдальческим во сне. Антон спал, а мы с Людмилой сидели возле него, ловя каждое движение.

— Напичкали его всякой дрянью, — со злостью сказала Людмила, — просто-не знаю, что и думать. Просто терпения нет. Слушай! Давай разбудим! Сразу станет ясно — серьезно с ним или так. Что для него ребра — срастутся, это пустяк. Но вдруг что хуже? Я сразу по нему узнаю.

Я запротестовала было, но слабо. Мне тоже хотелось, чтобы Антон поскорее пришел в себя. Поговорить хотелось, спросить. Как оказался он в той строительной яме? Там ведь ограждение! И вообще. Этот спящий гигант с разрисованным йодом лицом внушал мне тревогу, скорей бы открыл он глаза, и тогда, я знаю, отпустит меня боль и рука перестанет неметь. Я покосилась на окно, где уже совсем рассвело. Скоро явится на работу прокурор, и ему тут же доложат о ночных событиях. Смерть Слонимского. Морбитал. Несчастный случай с капитаном. Случай ли?

Я вздохнула. Как буду отчитываться? Попадет мне, всыплет мне Буйнов по первое число. Ну и поделом.

Тихо скрипнула дверь, Толя Ермаков бочком протиснулся в палату.

— Как он? — спросил шепотом. Мы враз пожали плечами. Кто, кроме него самого, знал точно, как он? А он пока спал. Еще несколько минут прошло в тягостном молчании, и Людмила, наконец, решительно встала:

— Нет, не могу больше.

Подошла к изголовью, встала на колени, легко провела ладонями по крупному лицу, коснулась спутанных волос, губами прильнула к уху.

— Антоша, Антоша, — шептала чуть слышно, — родной мой, Антосик, проснись… Я устала бояться, очнись же, Антон, прошу, хоть открой глаза, успокой меня, милый, родной мой…

Я слышала ласковый шепот, и подкатывался к горлу тугой ком, перехватывая дыхание. "Антосик, родной" — вот как, оказывается, умела называть мужа Людмила, всегда ироничная и резковатая. Вот кем был для нее капитан… Настойчиво щекотали ухо ласковые губы, и Антон беспокойно шевельнулся, с трудом разлепил веки, и я со страхом увидела, что один глаз его совершенно залит кровью, так что не видно было зрачка. Второй, светлый, глядел непонимающе, потом стал осмысленным и смущенным. Капитан попытался сесть, охнул, и мы бросились к нему, но Людмила уже прижала к постели плечи мужа, шепнув:

— Лежи, лежи, тебе нельзя.

— Чего это мне нельзя? — послышался почти совсем обычный голос Антона. — Чего ты паникуешь, Людмила? Я в порядке, не боись, все путем.

Здоровый Антонов глаз скользнул по палате, заметил меня и Толю.

— И вы здесь, — удивился Антон. — Чего всполошились-то? Впрочем, кстати, ребята, кстати.

Антон бодрился, но мы видели, что было ему ТЯЖКО. Еще бы — перелом ребер не такая простая штука. А он пошутил:

— Начнем совещание? Да? Как договорились. Шамиля нет? Ну да, еще ко мне рано. Живой я. Непригодный для вскрытия.

— Ну и шуточки у тебя, — рассердился Ермаков.

— Ладно, хворых не ругают, — произнес Антон и прикрыл глаза.

Мы ждали, не задавая вопросов. Он все скажет сам. Главное — капитан Волна, я видела, в порядке. Будет в порядке. Это главное сейчас. Боль меня не отпустила, но и это было неважно. Мой друг, мой верный товарищ, хоть мрачно, но шутит и говорит, что мы паникуем зря. Я верю ему. Тотчас за успокоением пришла новая тревога: что с ним случилось?

Мы молча ждали.

Капитан, наконец, заговорил.

— Первое, ребята: утечка информации. Вас ведут, понятно? Есть ведущие, а вы — ведомые. Ищите. Второе: сетка ограждения на дороге сдвинута. Над ямой висела. Меня надо было убрать хоть на время. Это к первому. Что-то я знаю. Разберусь — скажу. Пока не вполне уяснил. Помни, Наташа, наш уговор. Помнишь?

— Конечно, Антоша, — сказала я, — да я и к делу-то не приступала…

— Успокоила… — усмехнулся Волна и продолжил, по-морщиваясь и коротко вдыхая воздух, — в том и беда, что не приступала. Два трупа… с половиной, если меня считать.

Я сочла за лучшее промолчать.