Тайна двойного убийства

— Это все помещение? — спросила девушка. — А где же… виварий?

— Виварий в подвале и туда нельзя, хозяин не велел.

— Не имеет значения, — капризно сказала девица и уверенно, словно бывала здесь уже не раз, направилась по галерейке к небольшой обитой белой жестью дверке.

— Нельзя, нельзя, — заторопился старик. Девушка уже толкала дверцу, но безуспешно. Дверь была заперта, и старик облегченно сказал:

— Вот видите…

— Вижу, — в голосе девушки зазвучали требовательные нотки, — пока не откроете и не покажете мне, что там, я Робин Гуда вам не оставлю. Может, там вы собак мучаете.

— Да что вы такое говорите, барышня, — возмутился старик, — как можно мучить скотину. Больные там, безнадежные собаки, не выбрасывать же их! Можно сказать, и так держим из милости.

— Почему же их не усыпить?

— Да где лекарства-то набрать столько? Их со всей округи несут, увечных разных. Где вылечим, где не сможем — собаки тоже смертны, барышня. И не надо тревожить их.

Девушка в последний раз плечом толкнула дверь, и старик поразился настойчивости и силе девчонки. Однако же дверь не шелохнулась, девица вышла во двор, к водителю, который между тем с любопытством оглядывал все вокруг, и старик сказал ей вслед с явным неудовольствием:

— Шли бы вы в дом. Хозяин не любит, чтобы по усадьбе ходили.

Бесцеремонные посетители оставили без внимания замечание старика.

Переговоры в доме тоже затягивались. Дама, не спуская пуделя с рук, долго рассказывала, как трудно достать семейную путевку за рубеж, потом подробно описала свою любовь к серебристому Робин Гуду и ответные собачьи чувства, мимоходом посмеялась над забавными эпизодами из жизни любимой собачки, затем перешла к детальному изложению привычек и меню своего любимца. Она словно не замечала, что учтивость на лице Олега Петровича Чулкова, председателя кооператива "Дружок*, сменилась вначале нетерпением, а затем откровенной злобой.

Нервно вздрагивала заброшенная на колено нога председателя, пальцы рук барабанили по кожаным подлокотникам дорогого кресла. Дама все говорила и говорила, наконец Олег Петрович не выдержал.

— Вы собачку оставите сегодня?..

— Что вы, что вы, — перебила его посетительница, — как можно! Сегодня мы приехали узнать об условиях, посмотреть, прицениться, так сказать. Вы же понимаете, что для меня значит Робин…

И она заговорила опять.

Тогда хозяин встал:

— Извините, — сказал он вежливо и твердо, — у меня дела. Надумаете — привозите собачку. Приму. А сейчас — извините.

Он проводил обескураженную даму до двери, хотел вернуться в дом, но не увидел сопровождавших даму там, где их оставил — у входа.

Олег Петрович вышел вслед за женщиной, огляделся. Старик стоял у открытых вольеров и, когда глянул на него хозяин, махнул рукой, показывая за угол дома, где виднелся край кирпичного новенького гаража. Быстрым шагом Чулков направился туда и увидел, что назойливые посетители стоят у гаражных ворот, рассматривая запоры.

— Извините, — решительно и зло сказал хозяин, — кажется, вы злоупотребляете гостеприимством. Мне пора по делам, давайте прощаться.

Девушка засмеялась, мужчина же молча пожал плечами.

Незваные гости, вдруг ставшие Олегу Петровичу неприятными, удалились. Серебристый пудель Робин Гуд, как показалось Чулкову, из-за плеча хозяйки смотрел на него насмешливо.

Капитан Ермаков

Летний жаркий день закончился, и приятная прохлада стояла на опушке хилого лесочка, где Ермаков ожидал товарищей. Потрепанный "жигуленок”, выхлопотанный Тайгиной в безраздельное пользование розыскника, надежно укрывался от посторонних глаз.

Капитан нетерпеливо поглядывал на часы. Поистине, ждать да догонять — самые отвратительные занятия. Не глубокой же ночью входить в дом к Чулкову, если даже надо задать ему очень важные вопросы. Этих вопросов накопилось несколько, но Ермаков напрасно гонялся по городу за председателем кооператива "Дружок”. Не пересеклись их пути до самого позднего вечера, как, впрочем, и с другим нужным розыскнику человеком — Кобриковым Сережей, которого остроязыкий Злоказов назвал короче — "змей”. Где был тот Змей — тоже неизвестно. И что "Змей”, что "Дружок” — оба были позарез нужны капитану.

Спросить бы у Олега Петровича Чулкова, каким это странным образом три пальчика с левой его руки оказались на машине Слонимского?