Тайна двойного убийства

— Во бабы! — возмутился Чулков. — Ну трепло! Свяжись только с ними! Ну, телка, ну погоди, Пеструха! Понимаете, очень нужно было. Нам этот препарат получить негде, а тут случилось два подряд несчастья у приятелей — они у меня все собачники, сами понимаете. Одну овчарку придавило машиной. Перелом позвоночника, паралич. Страдала бедняжка ужасно, а хозяин с ума сходит. Пришлось попросить у Пеструхиной морбитал. Вторую историю рассказывать противно, но коли хотите, то расскажу.

Ермаков молча кивнул. Надо выслушать, если даже противно.

— Приятель жениться собрался, — продолжил Чулков, теперь уже посмеиваясь, — а у него такая была сучонка злобная! Невесту покусала. И смех, и грех. Невеста поставила ультиматум: или я, или сучка. Представляете?!

— Олег Петрович хохотнул, потом с притворной печалью вздохнул: — Победила невеста. Собачка была обречена, а хозяйская любовь к ней выразилась в желании отправить ее на тот свет непременно безболезненно. Только так. Вот, собственно, все секреты. А Пеструхина, телка, обещала молчать!

Олег Петрович снова принялся возмущаться, Ермакову уже показалось, что качели, только что стремительно бросившие его вниз, вновь поднимаются — поднимаются, набирая скорость и высоту.

Ложь!. Хорошо разыгранная сцена, где актер фальшивит! Всякой фальшивке есть причина. Тот рыжий доктор Айболит, как он искренне хлопнул себя по губам.

— A-а, ч-черт! — так, кажется, сказал он в досаде.

— Просил же Чулков!

Сейчас Айболит незримо толкнул качели, и капитан Ермаков медленно, но верно стал набирать высоту.

И еще не знал Ермаков о том, что в это самое время акции розыска и, следовательно, капитана Ермакова внезапно резко поднялись.

Лейтенант Серебряков, сноровисто и бесшумно перепрыгнувший через забор в облюбованном ранее месте, изнывал от желания немедленных и опасных действий. Не отрывая взгляда от ярко освещенного окна дачи, где двигались, то появляясь, то исчезая, главные фигуранты операции, лейтенант попытался оттолкнуть рукой подкатившийся под бок булыжник, но тот не поддавался, а удивленный Серебряков, повернув голову, увидел, что не камень мешает ему, а неслышно подошедший старик — сторож осторожно трогает его носком сапога. Толчок смягчался бронежилетом, который лейтенант надел больше для форса, чем для безопасности. Лейтенант Серебряков в бронежилете был совсем не тот, что без.

От изумления лейтенант потерял дар речи, а старик, нагнувшись, сердито прошептал:

— Чего разлегся-то, шпион. Тоже мне, сыщик! Давай поднимайся, дело покажу. Там смертоубийство готовится, я этому не помощник. Пойдем, может, парень еще дышит.

Что оставалось делать Серебрякову? Он принял решение оставить пост и пойти за стариком. Сообщение об убийстве, готовящемся или уже происшедшем, — он так до конца и не понял — заставило лейтенанта забыть все строгие инструкции. Старик, осторожно ступая, вывел Серебрякова к вольерам, с задней их стороны; они вошли в узкий коридорчик, приведший к началу стеклянной галерейки, что вела к дому. Остановились у обитой белой жестью двери, "виварий”, — догадался Серебряков, вспомнив недавний рассказ девушки. Старик подтвердил его догадку.

— Человек там, — шепотом сказал он, кивнув на дверь, — зовут Сергей, бывал здесь часто. Сегодня скандал был у них. Не пьяный скандал, это обычное дело. Серьезно ругались. Выпили они, потом гляжу: хозяин Сережку волоком тащит сюда, в подвал. Называется он у них виварий, а на самом деле — подвал. Ключ у меня всегда — я там шкуры снимал с собачек, — лейтенант невольно вздрогнуп, отшатнулся от старика и жестяной двери, а старик криво усмехнулся: — Живодер, ну и что. Профессия такая. Да что ты слюни распустил?! — рассердился вдруг он, — человек, говорю, там. Живой, нет ли? Звуков не подает уж который час — тишина мертвошная. Боюсь я, — вздохнул он, — выручай, парень. Я тебя признал, вечером с бабами ты приезжал. Потому гляжу — на заборе. Понял я, решился. Может, жизнь человечью спасем, а нет, так душу свою не погублю, убийце служить не стану. Ладно собаки, а теперь люди пошли, слыхано ли дело.

— Давай ключи, дед, не философствуй, — нетерпеливо потребовал Серебряков, едва дождавшись конца дедовой речи.

— Так я ж сказал, что всегда был у меня ключ, а сегодня, как Сергея туда спустил, забрал хозяин всю связку. Разве я тебе не сказал? — удивился сторож.

— Тьфу! — в сердцах сплюнул лейтенант. Положение осложнялось еще более. Как же быть? Действовать следовало не медля.

— Выведи, дед, за калитку тихонько, я позвоню, Ермакова потребую.

— Который в доме? — деловито переспросил дед.

— Тот Ермаков?

— Давай, давай побыстрее, — торопил лейтенант.

Собаки в вольерах, чуя незнакомого, беспокоились, старик ласково успокаивал их.

— Что тем за шум? — крикнул из окна Чулков, почуявший неладное.

— Да ежик что ли бегает у вольеров, волнует собак. Их нынче, ежиков, полно расплодилось, — громко ответил сторож, и Чулков, успокоенный, отошел от окна.

— Не выходи, — шепнул запыхавшийся сторож у самой калитки, когда обогнавший его Серебряков схватился за массивную щеколду, — у него там сигнализация.