Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария

«Chere amie[68] (так начиналось письмо), я повинуюсь тебе; я буду благоразумен, осторожен — хоть это более всего ненавистно влюбленному. Париж, возможно, слишком многолюден, но Иль д'Ор[69] удален от мира, и ты можешь быть уверена, что ничего не просочится. Это так похоже на тебя, с твоей поразительной заботливостью. Я тронут тем, какой интерес ты проявляешь к моим изысканиям о знаменитых драгоценностях: я счастлив, что у меня будет возможность подержать в руках столь ценную реликвию, в моей книге есть специальная глава об „Огненном сердце“. Моя драгоценная, неужели я скоро увижу тебя после стольких печальных лет разлуки и одиночества!

Твой навсегда, Арман».

Глава 15 Граф де ла Рош

Ван Олдин читал письмо в молчании. Собеседники, наблюдавшие за ним, видели, как налились вены у него на лбу, как его крупные руки бессознательно сжимались. Он вернул письмо без единого слова. Мосье Карреж с необыкновенным вниманием разглядывал свой письменный стол, глаза мосье Ко замерли на потолке, мосье Эркюль Пуаро снимал невидимую пушинку с рукава своего пальто.

Профессиональный долг заставил мосье Каррежа прервать затянувшуюся паузу.

— Быть может, мосье, — пробормотал он, — вы осведомлены относительно того… Э… кем это письмо было написано?

— Да, я знаю, — мрачно сказал ван Олдин.

— Кем же? — робко поинтересовался следователь.

— Этот мерзавец называет себя графом де ла Рош.

Снова последовало молчание; наконец Пуаро наклонился вперед, поправил на столе у следователя линейку и напрямик заявил:

— Мосье ван Олдин, мы все сознаем, прекрасно сознаем, какую боль причиняют вам разговоры обо всем этом, о, поверьте мне, мосье, сейчас не время для умолчаний. Для того чтобы правосудие свершилось, мы должны знать все. Подумайте об этом, я уверен, вы со мной согласитесь.

Ван Олдин сначала ничего не ответил, но через несколько мгновений, пересилив себя, покорно кивнул.

— Вы совершенно правы, мосье Пуаро, — сказал он, — как бы тяжело мне ни было, я не имею права ничего скрывать.

Комиссар облегченно вздохнул, а судебный следователь расправил плечи и водрузил пенсне на свой длинный тонкий нос.

— Быть может, вы расскажете сами, мосье ван Олдин, — сказал он, — все, что вам известно об этом господине.

— Это началось одиннадцать или двенадцать лет назад — в Париже. Моя дочь тогда была совсем еще молодой девушкой, напичканной, как и положено в ее возрасте, романтическими бреднями. Втайне от меня она свела знакомство с этим графом де ла Рош. Может, вам уже приходилось слышать это имя?

Комиссар и Пуаро кивнули.

— Он называет себя графом де ла Рош, — продолжал ван Олдин, — но я сомневаюсь, что у него есть право величать себя этим титулом.

— В Готском альманахе[70] вы этого имени не найдете, — согласился комиссар.

— Я так и понял, — сказал ван Олдин. — Этот господин был смазливый, вполне благонравного вида мерзавец, на женщин его обаяние действовало безотказно. Рут потеряла голову, но я вовремя вмешался. На самом деле этот господин просто заурядный жулик.

— Вы совершенно правы, — заявил комиссар, — граф де ла Рош отлично нам известен. Если бы это было возможно, мы давно арестовали бы его, но, mа foi[71], это непросто; он очень ловок, его интриги всегда связаны с дамами из высшего общества, он вытягивает из них деньги, либо давая ложные обещания, либо при помощи шантажа, et bien[72], естественно, дамы в суд не обращаются. Предстать идиоткой перед всем светом? О нет, только не это. Кроме того, он умеет подчинять женщин, пуская в ход свое поразительное обаяние.

— Это точно, — тяжело вздохнул миллионер. — Ну, как я уже сказал, я вмешался самым решительным образом, я доходчиво объяснил своей дочери, что он собой представляет, и ей пришлось поверить мне. Примерно годом позже она встретила своего теперешнего мужа и вышла за него. Я думал, все тогда же и кончилось, и только неделю назад обнаружил, что моя дочь возобновила знакомство с графом де ла Рош, она встречалась с ним неоднократно в Париже и в Лондоне. Я увещевал ее, пытался убедить, насколько это опрометчиво, поскольку — должен поставить вас в известность, джентльмены, — по моему настоянию она собиралась подать прошение о разводе с мужем.

— Это интересно, — пробормотал Пуаро, рассматривая что-то на потолке.

Ван Олдин бросил на него острый взгляд и продолжил: