Тайна «Голубого поезда»

— Но я хороший детектив! Я подозреваю всех. Я не верю ничему, что мне говорят. Я спросил себя: откуда мы знаем, что Ада Мэйсон была оставлена в Париже? Сначала это казалось вполне очевидным. Было свидетельство вашего секретаря майора Клайтона, свидетельство, казавшееся совершенно беспристрастным. Кроме того, сама миссис Кеттеринг сказала проводнику, что оставляет горничную в городе. Но последний факт я на время отбросил, так как одна мысль — мысль, я бы сказал, фантастическая и невероятная, — пришла мне в голову. Если бы мое предположение вдруг оказалось правдой, показания проводника не имели бы никакого значения.

Я сконцентрировал все свое внимание на главном факте моей версии — на утверждении майора Клайтона, что он встретил горничную в отеле «Риц» уже после того, как «Голубой поезд» отошел от Парижа. Это утверждение выглядело вполне убедительным, но, тщательно проверив все факты, я отметил два интересных обстоятельства. Во-первых, по странному совпадению он, так же как и горничная, поступил к вам на службу всего два месяца назад. Во-вторых, его фамилия начиналась с буквы «К». Предположим, просто предположим, что именно его портсигар нашли в купа вашей дочери. Тогда, если Ада Мэйсон была его сообщницей и узнала его портсигар, когда ей его показали, разве не естественно было с ее стороны вести себя именно так? Вначале захваченная врасплох, она быстро придумывает более или менее правдоподобную историю, которая наводила бы тень на мистера Кеттеринга. Bien entendu[73], это была не слишком оригинальная мысль. Вначале козлом отпущения должен был стать граф де ла Рош, хотя Ада Мэйсон не опознала бы его с уверенностью, учитывая, что он мог доказать свое алиби. Затем, если вы помните, произошло очень важное событие. В присутствии Ады Мэйсон я предположил, что мужчина, которого она видела в Париже, был не граф, а Дерек Кеттеринг. В первый момент она не могла сказать ничего определенного, однако позднее, когда я уже вернулся в свою гостиницу, вы позвонили мне и сообщили, что к вам приходила Ада Мэйсон, которая, по ее словам, все обдумала и пришла к заключению, что тем мужчиной в поезде был именно Дерек Кеттеринг. Я ожидал нечто подобное. Этой внезапной уверенности могло быть только одно объяснение — после моего ухода из вашей гостиницы она посоветовалась с кем-то и получила инструкции о дальнейших действиях. Кто же мог дать ей эти инструкции? Только майор Клайтон. И был еще один факт, который мог ничего не означать или же означать очень многое. В обыденном разговоре Клайтон как-то упомянул о краже драгоценностей в Йоркшире, в доме, где он когда-то гостил. Это могло быть простым совпадением или же очередным звеном в цепи улик.

— Все это очень хорошо, месье Пуаро, но я никак не могу понять одного. Простите меня за тупость, но скажите, ради бога: кто же был тот человек в Париже? Граф де ла Рош или Дерек Кеттеринг?

— На ваш вопрос легко ответить. Не было никакого мужчины. Ах, — mille tonnerress![74] — разве вы не понимаете, как ловко все было задумано? От кого мы узнали об этом неизвестном мужчине? От Ады Мэйсон. А ей мы верим благодаря свидетельству Клайтона, якобы видевшего ее в Париже.

— Но ведь Рут сама сказала проводнику, что отослала горничную, — возразил Ван Альдин.

— Ага! Я как раз к этому подхожу. На первый взгляд, мы здесь имеем свидетельство самой миссис Кеттеринг, но в действительности мы его не имеем, ибо мертвые не могут свидетельствовать. Это не ее свидетельство, а свидетельство проводника — а это совсем другое дело.

— Так вы считаете, что этот человек лгал?

— Нет. Отнюдь нет. Он искренне верил тому, что говорил. Но только женщина, сказавшая ему, что она оставила горничную в Париже, была не миссис Кеттеринг.

Американец в изумлении уставился на него.

— Видите ли, месье Ван Альдин, ваша дочь была уже мертва до прибытия поезда на Лионский вокзал. С проводником же разговаривала и заказывала корзинку с ужином Ада Мэйсон, переодетая в платье своей хозяйки.

— Невероятно!