Тайна империи

— От сущности можно прикрыться сущностью. Я использую их же эгрегор против них самих. Даже не заикайся. Никогда не откажусь от возможности раскрыть секреты этой закрытой касты.

— Тебя не переубедишь, — тяжело вздохнул Самум. — Знаешь, меня что-то в сон потянуло. Я лягу здесь, на диване.

— Отдыхай. Я выспался, посижу тут, подумаю, — ответил Смирнов, устраиваясь в кресле с кружкой кофе в руке.

Когда спустя шесть часов психолог проснулся, Шаман сидел на прежнем месте все с той же кружкой, только напиток в ней был свежим. В каюте стоял запах свежесваренного кофе.

— Ты что, не ложился? — спросил Самум.

— Спал как младенец.

— И что приснилось?

— Кольцо жрецов с Геммы. Картинка такая, будто оно вставлено в стену в виде коробки дверного проема, а я то вхожу, то выхожу из него, почему-то все время оглядываясь назад.

— Мне тоже снилось кольцо. Несу я его на спине, как несли его, наверное, монахи несколько веков назад к отверстиям сифонов выхода Зеленого Суя. Степь, жара, в горле пересохло. Подхожу к отверстию не работающего сифона и кладу на него кольцо. В этот момент происходит выброс этой зеленой дряни. Я бегу от нее, а она падает сверху на меня дождем.

— Интересные сны, — задумчиво произнес Шаман. — У обоих на одну и ту же тему. У наших пращуров в далекие времена была поговорка «Не поминай черта на ночь».

— Своими разговорами перед сном мы всколыхнули подсознание, вот оно и выдало нам картины прошлого, — пояснил Самум.

— Похоже на то.

Вскоре психолог ушел к своей группе, а Шаман остался в каюте, которую теперь не имел права покидать. Трансформация тела уже началась, кости и суставы ломило, кожа лица и головы нестерпимо чесалась. Пытаясь отвлечься, нетрац подсоединился к закрытому каналу. Он в очередной раз просматривал на голографе имеющуюся информацию об устройстве общества гаюнов, непосредственно связанную с изгоями, пытаясь моделировать возможные варианты общения.

С момента отлета Колдуна прошла неделя. Внешность Смирнова за это время претерпела значительные изменения. Голова стала абсолютно лысой и покрылась крупными шишками, кожа на лице собралась глубокими морщинами. Тыльные части кистей рук заросли густым рыжим волосом. Крылья носа увеличились в несколько раз, а голос стал хриплым. В довершение картины на спине стал расти горб. Ходил Шаман вразвалку, так как кости ног значительно искривились, а ступни превратились во что-то напоминающее ласты. Боли понемногу стали отпускать нетраца, по мере того как трансформация подходила к концу. Он постоянно тренировался пользоваться своим новым телом и с легким беспокойством в первые дни ежечасно контролировал состояние своего мозга. Здесь все было в полном порядке. Память работала, четко выдавая по приказу воспоминания давно минувших лет и дел.

Возвращавшийся в каюту Самум делал вид, что внешние изменения командира его никак не трогают, и по вечерам они играли в трапс, очень сложную логическую головоломку. Победу почти всегда одерживал Шаман, что в очередной раз убеждало его, что собственное «я» под воздействием принятых препаратов не претерпело никаких изменений.

Нетрац не остался без внимания и со стороны шефа биологической лаборатории. Тот ежедневно появлялся в каюте. Раскрывал свой чемоданчик, прослушивал и выстукивал пациента, одобрительно кивал самому себе, делал очередной укол и, похлопав пациента по плечу, молча исчезал.

Раз в день каюту обязательно посещал Лузгин. Задерживался не более получаса. Задавал два-три вопроса, будто советуясь с нетрацем, и, под предлогом занятости, быстро исчезал.

Неуклюжие проверки и беспокойство друзей за его здоровье вызывали у Шамана только легкую внутреннюю улыбку.

На восьмой день заточения трансформируемого в каюте полковник пришел вместе с завлабом. Старичок быстро пробежался сканером по телу новообращенного изгоя.

— Все в полном порядке, — выдал он свое заключение. — Процесс практически завершен.

— Спасибо, профессор, — поблагодарил Лузгин.

Старичок собрал свой чемоданчик и, пожелав присутствующим всего наилучшего, покинул каюту.

— Умники умниками, а как сам себя чувствуешь? — задал полковник вопрос Смирнову. — Имечко себе новое подобрал?

— У томасолов нет имен, Сергей Иванович, — ответил Шаман. — Я сегодня Брат из Риатума.

— И что это значит?

— Значит, я там вырос и меня воспитывали посвященные этого монастыря.

— И что ты об этом монастыре знаешь?

— На таком элементарном уровне никто проверку моей личности проводить не будет. Покинув восьмую, я все равно высажусь не на родной планете. Что знают там о моем монастыре?

— Если в данном случае дать слово Колдуну, то он предложил бы с такой легендой высадить тебя не дальше гальюна.

— Вот вы все Мишку ругаете, а как его нет, то и дело к его присказкам возвращаетесь.

— Не о нем речь. О тебе думаю, да об успешном завершении операции, а главное, чтобы все вы живыми вернулись.

— Только живые и возвращаются, — уточнил Самум.

— Ты бы, остряк, помолчал, — оборвал психолога полковник. — Значит, так, если вы готовы, то завтра идете на заброску. Есть какие просьбы, пожелания?

— А попрощаться? — спросил Самум.