Тайна Клумбер-холла

Ныне лишь два дня отделяют его от фатальной даты, когда, говорят, страхи генерала достигают апогея. А вдруг он усматривает между этим неожиданным разгулом стихии и таинственной опасностью, угрожающей ему, своего рода мистическую связь?

Обо всём этом и о многом другом размышлял я, сидя у очага, где в золе догорали угольки. Наконец, ярко вспыхнув напоследок, погас последний уголек, и холодный ночной воздух напомнил мне, что пришло время отправляться спать.

Я проспал не более двух часов, и пробудился внезапно оттого, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Сев в постели, я разглядел при тусклом свете, что отец, полуодетый, стоит подле моей кровати, дергая меня за рукав ночной рубашки.

– Вставай, Джек, вставай! – взволнованно закричал он. – Огромное судно потерпело крушение у берегов бухты, и бедные матросы и пассажиры, того и гляди, утонут. Пойдем, мальчик мой, посмотрим, что мы можем сделать.

Добрый старый джентльмен был весь охвачен лихорадочным возбуждением.

Я вскочил с кровати и принялся наспех натягивать свою одежду, когда раздался грозный неясный гул, приглушенный завываниями ветра и раскатами грома.

– Ну вот, опять! – вскричал отец. – Бедняги, это их сигнальные ракеты! Джемисон с рыбаками уже внизу. Надень свою штормовку и шотландскую шапку30. Идем, идем, каждая потерянная секунда может стоить человеческой жизни!

Мы поспешно спустились к берегу бухты в сопровождении доброй дюжины обитателей Брэнксома.

Шторм усиливался, и ветер дул с дьявольским, несмолкаемым шумом. Так велика была его сила, что мы, вынужденные идти против ветра, отворачивали в сторону лица, ибо нам навстречу летели в изобилии вздымаемые бурей песок и гравий.

Сквозь гонимые ветром облака всё же проникало достаточно света, чтобы мы могли видеть дорогу, но то, что находилось в отдалении, было скрыто непроглядной мглой.

Мы стояли, увязнув до лодыжек в гальке и водорослях, заслонив глаза руками, и пытались хоть что-нибудь разглядеть в этой чернильной мгле.

Временами мне казалось, что я слышу человеческие голоса, исполненные ужаса и молящие о помощи, но в таком диком разгуле стихии довольно трудно отличить один звук от другого.

И вдруг в самом эпицентре бури тускло замерцал свет, а в следующее мгновение пляж, море и бесчинствующие волны бухты были ярко освещены ослепительным светом сигнальной ракеты.

Судно лежало на боку прямо посреди рифа Хансель, брошенное на него под таким углом, что я мог ясно разглядеть обшивку палубы от носа до кормы. Я тотчас же узнал корабль: это был тот самый трехмачтовый барк, который я заприметил в водах канала нынче утром, а Юнион Джек31, развевающийся на зазубренной верхушке обрубка бизани32, выдавал национальную принадлежность потерпевшего крушение судна. Четко были видны рангоут, такелаж и разорванные снасти, освещенные ослепительно вспыхивающим, искрящимся огнем, находящимся на самой высокой точке бака33.

В отдалении, вкруг обреченного судна, сгущалась беспросветная тьма, переходящая в волнующуюся массу огромных волн, никогда не знающих покоя, никогда не устающих, с гребнями, увенчанными громадными шапками бурлящей пены. Каждая из этих волн, достигнув широкого круга, образованного искусственным светом сигнальной ракеты, казалось, обретала еще большую силу и объем, и с удвоенной стремительностью и энергией, с неприятным ревом и грохотом, спешила обрушиться на свою жертву.

Несмотря на густую пелену, мы смогли отчетливо разглядеть около дюжины испуганных моряков, которые, обнаружив наше присутствие после очередной вспышки сигнальной ракеты, обратили к нам свои бледные лица и умоляюще простерли вперед руки. Очевидно, наше присутствие вновь вселило в бедняг надежду, невзирая на то, что их собственные шлюпки были все либо смыты с палубы гигантской волной, либо повреждены так, что не представлялось возможным использовать их в качестве спасательного средства.

Цепляющиеся за ванты матросы были, однако, не единственными, кто терпел бедствие на борту судна. На разбитой корме стояли трое людей, чей внешний облик настолько отличался от облика несчастных, умоляющих нас о помощи, что можно было заподозрить их принадлежность к другой расе.

Склонившись над разбитым гакабортом34, они, казалось, вели между собой разговор так спокойно и безмятежно, словно даже и не осознавали нависшей над ними смертельной угрозы.

Когда сигнальная ракета осветила их, мы с берега смогли разглядеть, что на головах этих невозмутимых незнакомцев надеты красные фески. Смуглые лица с крупными чертами также выдавали их восточное происхождение.

У нас, однако, было мало времени, чтобы подмечать такие мелкие детали. Судно быстро шло ко дну, и следовало сделать всё возможное, чтобы спасти насквозь промокших бедняг, взывающих к нам, моля о помощи.