Тайна Клумбер-холла

Я вернулся только что, изнуренный и усталый, покрытый бурыми пятнами крови, но прежде чем умыться и переодеться, я взялся за дневник, дабы запечатлеть на бумаге летопись наших ратных подвигов, – пусть даже, описанные в моем личном дневнике, они никогда не станут достоянием общественности. Я опишу все эти события подробно, готовясь занести их в точно таком виде и в официальное донесение, которое мы с Элиотом составим, когда он вернется. Билли Доусон как-то сказал, что существует три сравнительных степени правдивости сообщений: уклончивость, ложь и официальное донесение. Однако мы никак не можем преувеличить наши достижения, ибо к ним просто невозможно ничего прибавить.

Действуя по плану, мы выступили в назначенный час и достигли лагеря, расположенного в долине. Колонну эскортировали лишь две слабые роты пятьдесят четвертого полка, – слабые не сами по себе, просто против неожиданного, стремительного нападения диких горцев они едва ли смогли бы что-нибудь сделать. Но с нашим подкреплением, под нашей охраной, вполне можно было бросить вызов этим мошенникам.

Командовал войсками молодой Чемберлен – славный малый. Мы скоро разъяснили ему положение дел, и всё было готово для выступления на рассвете. Правда, фургоны были настолько переполнены, что нам пришлось выгрузить несколько тонн фуража, дабы высвободить место для моих сипаев и для артиллерии.

Около пяти утра мы, как говорят в Африке, «засели в засаде», а в шесть колонна двинулась дальше. Конвоиры беспечно рассредоточились так, что колонна выглядела беззащитной и словно сама приглашала противника напасть на нее.

Вскоре я смог убедиться, что поднятая тревога в этот раз не была ложной, и что местные племена и впрямь замышляют недоброе.

С моего наблюдательного поста под парусиновым тентом одного из фургонов я мог разглядеть головы туземцев в тюрбанах, – они внезапно появлялись из-за скал и оглядывали нас, – а еще я замечал редких лазутчиков, спешащих на север с вестями о нашем приближении.

Лишь когда мы достигли Терадского ущелья – мрачного прохода, обрамленного гигантскими утесами, – африди стали появляться большими отрядами, хотя они так хитро скрывались, что, не будь мы настороже, то могли бы спокойно проследовать прямиком в расставленную ими западню. Едва колонна остановилась, горцы, поняв, что обнаружены, открыли по нам ожесточенный, но неприцельный огонь.

Я просил Чемберлена выставить людей для ведения перестрелки и дать им распоряжение медленно отступать к фургонам, дабы завлечь африди. Наша военная хитрость удалась как нельзя лучше.

Как только красные мундиры принялись медленно, но верно отступать, неизменно держась под прикрытием, вражеские отряды последовали за ними с пронзительными ликующими воплями. Они перепрыгивали с уступа на уступ, потрясая в воздухе своими кривыми саблями и завывая подобно стае демонов. Их искаженные яростью черные гротескные физиономии, их свирепые жесты, их развевающиеся одежды являли собой превосходную композицию для любого живописца, возжелавшего изобразить на холсте концепцию Мильтона об армии нечестивых.

Они нажимали на нас со всех сторон, и наконец, полагая, что победа уже у них в кармане, осмелели, покинули свои укрытия в скалах и стремительно обрушились на беззащитную колонну бесчинствующей, неистово завывающей толпой с зеленым знаменем пророка Магомета в авангарде.

Пробил наш час, и мы блистательно воспользовались представившейся возможностью.

Из каждой щели фургонов на неверных посыпался град пуль, и с каждым выстрелом их шайка всё больше редела. Сорок, а то и шестьдесят человек рухнули, как подстреленные кролики. Оставшиеся отступили было, застигнутые врасплох, но затем, возглавляемые своими командирами, вновь сплотились для стремительного натиска и бросились вперед.

Однако этим неорганизованным людям не стоило даже и пытаться противостоять нашему прицельному огню. Их главари пришли в замешательство, а все прочие после минутного колебания развернулись и кинулись обратно к скалам.

Настал наш черед перейти в активное наступление. Орудия были сняты с передков и заряжены картечью, в то время как пехота наступала на противника ускоренным маршем, разя и пристреливая всякого, кто попадался ей на пути.

Никогда еще я не видел, чтобы преимущество в битве переходило от одной стороны к другой столь стремительно и бесповоротно. Неохотное отступление превратилось в поспешное бегство, которое вскоре стало бегством беспорядочным и паническим, и вот уже от сплоченного отряда туземцев не осталось ничего, кроме разбросанной, деморализованной толпы, в диком смятении несущейся к родным цитаделям в поисках укрытия и защиты.

Сейчас, когда они находились в моей власти, я отнюдь не склонялся к тому, чтобы позволить им так дешево отделаться. Напротив, я намеревался преподать им хороший урок, чтобы в будущем самый вид красного мундира внушал им благоговейный трепет.

Наступая беглецам на пятки, мы последовали за ними в Терадское ущелье.