Тайна Клумбер-холла

Отрядив Элиота и Чемберлена с ротой солдат для защиты моих флангов, мы с сипаями и отрядом артиллерии рванулись вперед, не давая противнику времени, чтобы опомниться и возобновить борьбу. Однако здесь мы оказались в невыгодном положении из-за нашей стесняющей движения европейской униформы, а также из-за отсутствия навыков скалолазания, так что настигнуть горцев мы бы не смогли, если бы не счастливая случайность.

От главного коридора ответвлялся еще один, более узкий проход, и некоторые из беглецов в спешке и замешательстве устремились туда. Я видел, как шестьдесят или семьдесят горцев свернули в этот проход, и я уже решил было оставить их в покое и продолжить преследование главного отряда, но тут ко мне подбежал один из моих разведчиков и доложил, что узкое ущелье – cul-de-sac61, и что у тех африди, которые в него свернули, нет никаких шансов выбраться наружу, минуя наши войска.

Нам предоставлялась отличная возможность посеять ужас в рядах туземцев. Оставив Элиота и Чемберлена продолжать преследование главного отряда противника, я вместе с сипаями вступил в узкий проход, и мы медленно продвигались вперед, вытянувшись цепью и рассредоточившись по всем закоулкам. Даже шакал не прошмыгнул бы мимо нас незамеченным. Бунтовщики были точно крысы, угодившие в капкан.

Ущелье, в котором мы очутились, было самым мрачным и величественным из всех, что я когда-либо видел. С обеих сторон вздымались голые отвесные скалы высотой в тысячу футов, а то и более. Они громоздились друг на друга так плотно, что внутрь ущелья проникала лишь очень узкая полоска дневного света. Свет к тому же затеняли перистые пальмовые листья и кусты алоэ, нависшие над краями глубокой расселины.

У входа между стенами ущелья было не менее двухсот ярдов, но по мере нашего продвижения вглубь проход постепенно сужался, и в конце концов половине роты пришлось двигаться сомкнутым строем.

В этом странном ущелье царил полумрак, а тусклый рассеянный свет придавал вырисовывающимся вдали базальтовым скалам неясные, фантастические очертания. Здесь не было проложено троп, дно ущелья оказалось на редкость неровным, но я проворно двигался вперед, велев своим ребятам держать пальцы на спусковых крючках, ибо я разглядел, что мы приближаемся к месту, где два утеса сходятся, образуя острый угол.

Наконец мы достигли этого места. Огромные груды валунов высились с обеих сторон прохода, за ними-то и спрятались наши беглецы, явно полностью деморализованные и не способные оказать сопротивление. Они оказались беспомощными узниками, и вопрос о том, чтобы позволить им уйти, даже не поднимался. Необходимо было быстро расправиться с ними, другие варианты не обсуждались.

Взмахнув саблей, я повел своих людей в наступление, когда нас остановило самое необычайное и драматическое вмешательство в ход битвы, которое мне приходилось пару раз видеть на сцене «Друри-лейн»62, но никогда – в реальной жизни.

В стене утеса, вблизи груды камней, где горцы устроили свой последний привал, виднелся вход в пещеру, более похожую на логово какого-то хищного зверя, нежели на человеческое жилище.

Из сводчатого прохода внезапно появился старец. Он был стар настолько, что все долгожители, которых мне когда-либо доводилось встречать, в сравнении с ним казались сущими цыплятами. Его волосы и борода были белы, как снег, и ниспадали, закрывая ему спину и грудь. Его морщинистое лицо было темным, цвета эбенового дерева. Старик представлял собой нечто среднее между обезьяной и мумией, и так тонки и прозрачны были его иссохшие конечности, что казалось бы непостижимым, как в нем еще теплится жизнь, если бы не его блестящие глаза, сверкающие от возбуждения, подобно двум бриллиантам в оправе из красного дерева.

Этот призрак стремительно выбежал из пещеры и, бросившись между беглецами и нашими ребятами, величественным и властным взмахом руки повелел нам двигаться назад, точно какой-нибудь император, отдающий приказание своим подданным.

– Кровавые разбойники! – вскричал он громовым голосом, изъясняясь на безукоризненном английском языке. – Это место предназначено для молитвы и медитации, а не для убийств. Ступайте прочь, иначе гнев богов падет на вас!

– Отойди-ка в сторонку, старик! – вскричал я. – Тебе не поздоровится, если ты не уйдешь с дороги!

Я видел, что горцы собираются с силами, и что некоторые из моих сипаев дрогнули, как будто устрашившись этого нового противника. Разумеется, мне нужно было действовать без промедления, если я желал, чтобы операция завершилась успешно.

Я бросился вперед, увлекая за собой отряд белых артиллеристов, державшихся подле меня. Старик метнулся к нам, воздев руки, словно надеялся таким образом нас остановить, но на пустые увещевания уже не было времени, и я пронзил его своей саблей в тот самый момент, когда один из артиллеристов ударил его по голове прикладом карабина. Старик тотчас же рухнул, как подкошенный, а горцы, увидев его падение, издали протяжный нечеловеческий вопль, – вопль ужаса и отчаяния.