Тайна князя Галицкого

— Но есть у меня задумка одна, други мои, — отойдя к столу, повернулся к князю и боярину царь. — Мыслю я, если открыть сию святыню, выбрав удачный час, объявить явление ее, дар Христов нам, смертным, то в сиянии ее можно собрать в порыве едином всех мужей земли русской. Чтобы забыли ссоры и споры свои, не судились за места и награды, не таили злобы друг к другу, а слились в служении Всевышнему и вере истинной и мечом священным установили порядок и справедливость по всей земле. Дабы прекратились войны и раздоры, обманы и подлости, дабы держава православная установилась от моря до моря, и токмо звон колоколов церковных песней своею над лесами и озерами струился…

Послышался частый стук, распахнулась дверь тайного хода.

— Что-о?! — недовольно рыкнул повелитель, мечту которого столь грубо оборвали в неподходящий, душевный момент.

Рында, боязливо кланяясь, подошел к Иоанну, протянул грамоту и быстро ушел, едва только от нее избавился — словно змею ядовитую с облегчением выбросил.

Царь развернул свиток, пробежал его глазами и внезапно злобно зарычал:

— Курбский, паскуда! Сбежал! К ляхам сбежал. Детей, жену беременную в Юрьеве бросил, а сам удрал! — Иоанн смял донесение и двумя кулаками жахнул по столу: — Говорил же мне Висковатый, изменник он! Он Анастасию отравил, он с Сигизмундом снюхался и планы мои ему выдает! А ведь пред иконами клялся, ирод! Клятвопреступник!

— Почему токмо сейчас? — недоуменно спросил князь Воротынский. — Давно ведь его подозревали.

— А ты у него спроси!

— Может, опасался, что полоняне полоцкие его выдадут? — предположил Басарга.

— Ну, и вот что мне делать, боярин? — обратился к нему Иоанн. — На кого опираться? Князь Курбский — предал. Стрелецкий голова Тетерин — к ляхам убег. Князья Шуйские — изменили!

— Князья Шуйские? — вздрогнул боярин Леонтьев. — Как так изменили? Когда?

— А ты думаешь, кто тебя на реке Сухоне смертным боем бил?! — шумно дыша носом, спросил Иоанн. — Шуйская семейка! Горбатов-Шуйский с сыном все затеяли! Они сокровище священное присвоить захотели! А ты сказываешь, в городе открыто святыню положить… Отправляйся немедля! Спрячь снова до похода нового, и чтобы ни одна собака не ведала, где она лежит!

Оставаться рядом с разгневанным царем было опасно — недолго и самому в опалу угодить. Посему Басарга и князь Воротынский поторопились поклониться и выйти прочь.

— Посидел бы с тобой, боярин, право слово, — развел руками князь. — Но с таким известием торопиться надобно. Как бы Андрюшка Курбский в пропасть кого с собой не утянул.

— Благодарствую, княже, — поклонился Басарга. — Да токмо и мне приказ дан ясный. Обязан ехать.

Однако дома, войдя на двор, первым делом подьячий увидел четыре возка, на которых из-под рогож хищно поблескивали дула новеньких, еще сверкающих бронзой пушек.

— Это еще что? — изумился Басарга. — Они-то откуда?

Он взбежал по ступеням крыльца, вошел в дом…

— О, наконец-то! — поднялся из-за накрытого стола боярин Андрей Басманов. — А мы уж тебя, друг мой, заждались!

В этот раз он был одет на удивление просто: синяя атласная косоворотка, зеленые штаны, широкий наборный пояс с янтарными бляшками, цветастые сафьяновые сапоги. Кабы не золотые перстни, вышитая тафья и толстая золотая цепь на шее, так и за простолюдина принять можно.

— Рад видеть тебя, друг мой, — кивнул Басарга.

— А по голосу и не скажешь, — сошла улыбка с лица гостя.

— На себя не принимай, боярин Андрей. — Подьячий подошел к столу, налил себе меда, выпил. — Князь Андрей Курбский в Польшу сбежал.

— Да ты что?! — вскинулся Басманов. — А я что сказывал? Вот они все какие, Рюриковичи-то! Родом гордятся, а сами все на сторону смотрят, кому продаться подороже. Нельзя государю нашему на князей замшелых полагаться, надобно преданных да молодых возле себя возвышать! Ой, не слушает меня государь, а я дело сказываю. А тебе, друже, что отвечает?

— Да то же, что ты, и говорит! Что изменяют все, куда ни глянь… — Боярин налил себе еще меда. — От Рюриковичей дела самые важные прятать приходится.

— Верно, — повеселел Басманов. — Не тому верить надобно, кто древен, а тому, кого сам вырастил. Старый двор Иоанну начисто разогнать надобно да новый завести. Из людей проверенных, преданных. Тому и митрополит мудрый посодействовать может. Иоанн Васильевич наш набожен, голос Бога и церкви Христовой слушает внимательно.

— Верно, — согласился боярин Леонтьев, дотягиваясь до расстегая с грибами.

— Средь архиереев нынешних мудрее Пимена, архиепископа Новгородского, ныне и нет никого.

— Может, и так, — пожал плечами Басарга. — Я его не знаю.

— Так ты бы познакомился, — посоветовал боярин Басманов.

— Ты, вестимо, за хлопотами и не ведаешь, — подал голос молчавший до того Софоний Зорин, — что во время похода русского к Полоцку митрополит Макарий, духовник государя нашего, преставился, — боярин перекрестился. — Церкви православной нового митрополита избирать надобно.

— Господи, прими душу его, — перекрестился боярин Леонтьев.