Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

В комнатах было удивительно чисто. Покрывала на кроватях, скатерти и салфетки под цветами прямо сверкали. На стенах — вышивки с надписями. Я понял только одну. Над той кроватью, что поменьше: «С добрым утром!»

Пришел Франц. Я спросил у него:

— Телевизор у вас есть?

— Что ты! — он посмотрел на меня так, будто я задал ему необычайно глупый вопрос. А может, и впрямь глупый? Ведь здесь все иначе, чем у нас. Удивительное дело: солнце — такое же, воздух — тот же, а жизнь совершенно другая. Совсем не похожая на нашу. Порой мне даже казалось, что кто-то перевернул ее тут вверх ногами. Только не шутки ради, а всерьез. Потому и кажутся в Австрии глупыми вопросы, которые считаются в нашей стране самыми обыкновенными.

— Отец твой сколько зарабатывает? — вспомнил я наш вчерашний разговор с гидом.

— Тысячу триста шиллингов.

— А мама?

— Дома она.

— Почему?

— Работы нет. А у тебя мама работает?

— Ага! Доктор она.

Мне снова захотелось задать вопрос: «Как это нет работы?» Но сдержался. А то еще Франц мог подумать, что я совсем… глупый.

На столе появился завтрак. Кофе, хлеб, масло. Мать Франца подсела к нам. Она начала расспрашивать меня, сколько у нас комнат, какая обстановка. Потом поинтересовалась платой за квартиру, газ, свет. Ценами на разные продукты. К сожалению, я не смог ответить на многие ее вопросы. Ведь всем этим у нас заведует бабуля.

Тогда мама Франца сама стала рассказывать. Сейчас я уже многое позабыл. Но точно помню, что на оплату квартиры у них уходит треть заработка. Представляете? Треть! И это в рабочем районе, без удобств.

— На еду и одежду остается так немного, что редкий месяц свожу концы с концами, — пожаловалась мама Франца. — Расскажи об этом своей маме. Она поймет.

Так вот почему у Франца нет телевизора!

— Идем в Пратер, — предложил мой новый друг.

— Это что за штука?

— Парк веселья… Луна-парк…

Интересно!

И мы снова зашагали по венским улицам. Движение на них становилось все сильнее. Мягко шелестя шинами, по асфальту мчались приземистые легковые автомашины. На перекрестках выкрикивали новости продавцы газет. Они были одеты в яркие накидки, на которых черными крупными буквами значились названия газет: «Курьер», «Дас кляйме фольксблатт», «Арбейтер цейтунг». Франц сказал мне, что газета коммунистической партии называется «Эстеррейхише фольксштимме».

Миновав еще квартал, мы уперлись в забор, из-за которого поднимались стены строящегося здания. У распахнутых ворот грелись на солнышке человек двадцать мужчин. Одни, подстелив газету, сидели прямо на тротуаре, другие стояли, подперев плечами забор.

— Безработные, — показал на них Франц.

— Ну?! — я замер на месте. Безработные!

Франц потянул меня за руку: мол, чего уставился? Диковинка, что ли?

А я не мог сдвинуться с места. Смотрел и смотрел. Сильные, здоровые люди и без работы! Это никак не укладывалось в голове.

— Франц, а твой отец может остаться без работы?

Видели бы вы, какими испуганными стали у Франца глаза!

— Лучше уж умереть, — угрюмо ответил он и снова потянул меня за руку.

Но я продолжал разглядывать безработных. Осунувшиеся лица, бессильно опущенные руки, грустные-прегрустные глаза. Наверное, у многих из них есть семьи, дети… Да, у нас бы они все имели работу… Но мы были в Вене.

Из ворот вышел человек в рабочем костюме. Безработные кинулись к нему. Человек поднял над головой руку. На ней были оттопырены два пальца. Работа была только для двоих. Счастливчики скрылись за воротами. Остальные снова подставили лица солнцу.

«Получат ли они сегодня работу? А завтра? Послезавтра?» — думал я. Франц молча шел рядом…

Пратер оказался чем-то вроде нашего парка культуры и отдыха. Уйма всяких аттракционов и надземных дорог с вагончиками для катания, колесо обозрения. Недалеко — стадион на сто тысяч мест. Мы прокружились на карусели, с огромной скоростью пронеслись над парком по однорельсовой дороге, поели мороженого. Потом Франц сказал, что нужно еще непременно зайти в замок привидений.

— Привидений? — поразился я.

— Там, ух, как страшно!

Замок оказался довольно большим. На его башнях прогуливались люди, одетые под чертей. С хвостами и рожками. Из замка доносились дикие стоны, хохот, свист. Купив билеты, мы уселись в небольшую тележку. Через мгновение она покатилась. Распахнулись ворота, и мы въехали в замок.

Здесь было абсолютно темно. Впереди вспыхнул свет. И мы увидели, что к нам приближается колоссальнейший паук. Сейчас он опустит свои мохнатые лапы на наши головы.

— Ой! — вскрикнул Франц.

Я сдержался.

Паук исчез. Теперь нас пытался схватить скелет. Стуча костяшками, он нацелился прямо на меня. Но в этот момент тележка провалилась в какую-то дыру. Мы охнули и, глянув вниз, увидели, что летим в огромный дымящийся котел, окруженный со всех сторон чертями. Они смотрели на нас и довольно потирали руки.

До котла мы, конечно, не долетели. Выехали из замка.

— Ну как?

— Театр, — ответил я. — Детишек малых пугать.

Мы еще погуляли по Пратеру. Съели бутерброды, которые я захватил с теплохода…