Тайна Мёртвого Озера

Но люди так и не узнали, какие капурёшки на самом деле. Утром в городе был весёлый переполох – налетели откуда-то разноцветные лёгкие шарики, чирикали, пищали, звенели, никого не боялись, позволяли брать себя в руки. И никто не признал в них вчерашних капурёх. Зато сколько радости было у ребятни! Да и у взрослых не меньше. А к вечеру прошёл дождь, и чудесные шарики исчезли куда-то.

Глава 12 Горелая башня. Тени на крыше.

Три дня, не давая ногам роздыху, мотались четверо друзей по городу, и вряд ли кто отличил бы их теперь от коренных виртенбуржцев. Так же уверенно чувствовали они себя в толпе на многолюдной площади, так же, не задумываясь, сворачивали в нужный переулок среди лабиринта кривых улочек, ныряли в одну подворотню и выныривали из другой.

На четвёртый день Юстас и Линда засобирались домой. – Ничего не поделаешь, лето –самая напряжённая пора в деревне, надолго хозяйство на чужие руки не бросишь.

А ребятишки? – что ж, пусть погостят ещё пару недель, если Мартину надоесть не успели, а там кто-нибудь из соседей будет в городе по своим делам, может заодно, на обратном пути и наших оболтусов прихватит.

Прощание затягивать не стали, взрослые спешили по своим делам, а ребятня по своим.

Они ещё с вечера сговорились прогуляться в песках за Гаванью, где за аптечными огородами, по рассказам портовых мальчишек, стояла полуразрушенная башня, построенная сотни лет назад легендарным алхимиком и чародеем Николусом Грааббе, по прозвищу Николас Чернокнижник, для наблюдения текучих звёзд и хвостатых комет. Рассказывали, что однажды чародей вызвал из адовых глубин столь могущественных духов, что никакими заклинаниями не сумел с ними совладать. И, в отместку за то, что какая-то мошка дерзнула их потревожить, смела говорить с ними тоном господина и повелителя, разъярённые духи разнесли и спалили башню, а самого колдуна уволокли в ад.

По другой версии, престарелый алхимик что-то напутал во время опытов, огромная реторта, где он выращивал то ли гомункула, то ли вурдалака, рванула с диким грохотом, и начался пожар. Пламя мгновенно взвилось выше крыши, и погасить его было невозможно – вода, вместо того, чтобы загасить огонь, бессильно шипела и испарялась. А уж воды чернокнижник не жалел – вёдра и лохани так и мелькали в воздухе! А ещё, там, в клубах зловещего дыма, носились чёрные перепончатокрылые твари, чем-то похожие на людей, но вместо лиц у них были узкие зубастые пасти.

Пожар бушевал несколько дней, хотя внутри, казалось бы, уже нечему было гореть. Когда же огонь, пожрав сам себя, угас, от башни не осталось ничего, кроме голых прокопчённых стен. Сам же Николас то ли сгорел в том пожаре, то ли уехал, нанявшись к чужеземному королю составлять гороскопы и добывать золото из морского песка. Во всяком случае, с той поры никто его в здешних краях не видал.

А Горелую башню народ обходил стороной. Даже местный сброд не решался ночевать не то что в самой башне, но даже в тени её стен. Лихие гаванские мальчишки, которым, казалось, сам чёрт не брат, не отваживались залезать сюда. Слишком страшные легенды ходили об этом месте. Рассказывали, например, что там, за прокопчёнными стенами, до сих пор блуждают духи, вызванные Николасом, потому что никто так и не произнёс заклинания, возвращающего их в ад. И горе смертному, вставшему у них на пути – что они с этим смертным сделают, знать никто не мог, и от этой неизвестности было всего страшнее.

Рассказывали также, что там, за стенами, до сих пор бушует адское пламя, только снаружи его нельзя увидеть. И лишь в самые тёмные, самые пасмурные ночи, если набраться смелости и подойти поближе, можно увидеть бледно-фиолетовые всполохи над чёрными зубцами бывшей смотровой площадки.

Так что, единственными, кто обжил Горелую башню за прошедшие века, были летучие мыши, а не так давно к ним присоединились и капурёхи. Развесёлое это население, вылетающее внезапно пронзительно-пищащей заполошной тучей из узких окон и проносящееся над аптечными огородами, ввергая в смертный страх случайных прохожих, не прибавляло здешним местам доброй славы.

Вот к этой самой башне и отправилась наша неутомимая четвёрка. Особо далеко и идти не пришлось – вот кончились загаванские переулки и одиночные вросшие в землю нищие домишки, и потянулись, плотно заполнив небольшую низину меж холмами путанные заросли одичавших целебных трав, что некогда выращивались здесь для аптечных нужд по указу Витольда Первородного. А за бывшими аптечными огородами, превратившимися в поросший бурьяном пустырь встала грозной развалиной сама Горелая башня. – Серые, сложенные из дикого камня стены, прорезанные окнами, напоминающими бойницы. Неровные зубцы над смотровой площадкой.

От пахучих трав у всех засвербило в носу. За огородами пришлось продираться через заросли высоченного бурьяна, сквозь череду и пустырник, цепляющиеся за одежду – здесь не было не то что хоженой дорожки, но даже козьей тропы.