Тайна Несвижского замка

– Пчоловский, – подтвердил ксёндз. – Но почему вы называете его аферистом? – ответа не дождался и опять заговорил: – По сути, нас ничего не связывает. Мы с ним были знакомы. Шапочно. Как раз с тех пор, когда вы впервые посетили наши края… А потом… Марек куда-то пропал. На довольно длительное время – на полтора года. И лишь позавчера вдруг «нашёлся»…

– Явился не запылился, – зло сплюнул учёный, но в этот момент заметил основательно покрытых дорожной пылью компаньонов, входящих на территорию храма, и… рассмеялся.

– На зубах – и то один песок! – добавил ему повода для веселья приблизившийся тем временем Цанава. – Будто мы не в советской Белоруссии, а в сладкой африканской пустыне, блин! Как её там, Ярослав Иванович? Халва? Пахлава?

– Может быть, Сахара?

– О! Точно! Из шести букв… Опять я опростоволосился. А ведь когда-то кроссворд разгадывал… «Величайшая пустыня, расположенная на территории целого ряда стран». Чтобы хорошо запомнить, ключевое слово подобрал… Помню, что-то сладкое, а что именно – запамятовал. Теперь не забуду до конца жизни! Как пить дать.

20

Лаврентий Фомич присел на скамеечку рядом с профессором и снял сапоги.

– Дёрнул меня чёрт в такую жару переться в хромовых ботах[31] на край света! – не преминул пожаловаться он на свою «лихую долю».

– То ли ещё будет… – в том же духе обрисовал их недалёкое общее будущее Плечов – яркими, но невесёлыми (пожалуй, даже печальными) мазками.

– На что намекаешь?

– Завтра как ударит плюс тридцать, а нам – покойника закапывать. Которого мы ещё и не нашли. Вот такое дело, товарищ нарком, намечается…

– Заткнись! – сморщился Цанава и напомнил: – Помнится, ты грозился проверить какую-то там уникальную гипотезу…

– Про уникальность я ни разу даже не заикался, – огрызнулся Ярослав, но нарком с ним спорить не стал, а продолжил свою мысль:

– Так чего тогда расселся? Иди… Проверяй… А то мне тошно делается, как только представлю «весёлую» картинку с похорон… Не для меня всё это!

– Какой вы впечатлительный, дорогой Лаврентий Фомич.

– Каков есть, таким и терпеть придётся, ясно?

Ну что тут можно ответить?

Только одно:

– Так точно!

* * *

От скамейки до рукотворного круга, по виду напоминающего обычную клумбу, на которой кто-то планировал посадить цветы (так здесь поступали на протяжении многих веков, но почему-то не сделали в год нынешний), – всего несколько метров.

Нет, ошибки быть не должно!

Плечов поднялся и уверенно двинул вперёд.

Шаг, другой, третий…

И вот учёный, наконец, очутился в середине пресловутой буквы «о».

Не об этом ли он мечтал долгие-долгие месяцы ещё со времён своего первого приезда в Белоруссию?

Или даже с более ранних пор, если брать от знакомства с профессором Фролушкиным…

Ярослав провёл рукой по шелковистой, яркой, сочной, как и за пределами круга, траве и… начал сомневаться в своих выводах.

«Если здесь и есть вход в подземелье, то им точно давно никто не пользовался!»

– Лаврентий Фомич, ваша служебная машина оборудована на все сто?

– Если ты имеешь в виду стакан, то да, – усмехнулся нарком.

– А лопатой?

– Не по адресу вопрос, – Цанава на одной ноге со вторым сапогом в руке, который он только намеревался надеть, приплясывал вокруг деревянной скамейки и одновременно искал глазами своего персонального шофёра. – Василий Оргазмович!

– Не Оргазмович, а Эразмович! – возмущённо донеслось издалека.

Спустя несколько секунд из-за угла вынырнула подтянутая фигурка в обычном гражданском одеянии (брюках и белой в полосочку сорочке) – форму водитель надевал лишь в самых исключительных случаях. По великим праздникам. Как, к примеру, день чекиста или годовщина Великой Октябрьской социалистической революции.

– А, чёрт… Прости… Снова бес попутал! – неуклюже попытался оправдаться перед подчинённым нарком.

– Надо меньше увлекаться различными псевдонаучными теориями, – с огромным трудом преодолевая накатывающийся хохот, порекомендовал Яра. – Особенно, если их автор – личный враг товарища Сталина.

– Ты кого имеешь в виду?

– Того, кого вы читали намедни перед сном!

– Уточни!

– Старого развратника Фройда.

– Не знаю такого…

– Для вас он Фрейд. Но это неправильная интерпретация фамилии знаменитого психоаналитика.

Лаврентий Второй удивлённо распахнул рот, собираясь сказать ещё что-то в своё оправдание, но ввязываться в дальнейшую перепалку с известным специалистом в данной научной отрасли не имело никакого смысла, и он решил оставить её на будущее, а сам поспешно вернулся к неотложным земным деяниям:

– Вася, как у нас с шанцевым инструментом?

– Полный фарш! Лопата, топор, пила, лом, кирка-мотыга и даже фашистский нож!

– Не фашистский, а фашинный[32], – держась за живот, чтобы не подавиться вырывавшимся наружу смехом, уточнил Плечов.

– Что подать, товарищ нарком? – проигнорировал его реплику водитель, всем своим видом демонстрируя, что всякие штатские ему не указ.

– Лопату.

– Кого-то закопать надобно?

(Намёк казался более, чем очевидным.)

– Не закопать, а откопать, если я правильно понял товарища учёного.

– И даже того проще, – подтвердил Яра. – Требуется поднять верхний слой грунта, дабы выяснить, что находится под ним.