Тайна озера Кучум

экипаж скрылся за воротами. Пелагия и Нюрка (та самая, к ко­

торой Загбой случайно залез в кровать) стали убирать со стола

грязную посуду. Лиза, Варвара и Мария, жёны братьев, пошли

в комнаты. Филя, Иван — во двор, к конюшне. Егор, поскрипы­

вая деревянной ногой, вышел на крыльцо, закурил самокрутку.

Уля хотела идти наверх, к себе в комнату, но, услышав на улице

движение, остановилась на лестнице. Думала, что вернулся

Сергей, что-то забыл.

Вышла к Егору на крыльцо: у ворот стоит пролётка. Нет, не

Сергей, а один из извозчиков, что работает у Вороховых. Моло­

дой, лихой парень, Фёдором зовут. Работает исправно, выезжает

в город раньше всех. И сегодня уехал ни свет ни заря. Егор хотел

узнать, случилось ли что? А из коляски на землю спускается

представительная дама. Хоть и одета в дорожный костюм, но

сразу видно, что не из крестьян. В степенных движениях угады­

вается воспитание. Шагнула к воротам, приветливо улыбнулась.

Господи! Да это же Набокова Елизавета Ивановна! Егор даже

428

ТАЙНА 0 3 6 Р А К у м у М

закашлялся от дыма, тут же выбросил самокрутку в сторону,

одёрнул косоворотку. Шутка ли, такая женщина пожаловала!

После разоблачения Суркова Елизавета Ивановна прожила

в доме Вороховых пять дней, а потом, в процессе дела, после того,

как подследственного Суркова этапировали в Красноярск, — во

избежание непредвиденных действий со стороны знакомых чи­

нов местной власти, — поехала за ним контролировать процесс.

Прошёл месяц. Что происходило там, в городе, никто ничего не

знал. Слишком запутанным оказалось дело. Однако купчиха,

прежде чем уехать на запад, к себе домой в Ярославль, обещала

вернуться и навестить невольных участников событий по делу

Суркова. Может быть, потому, что слишком горяча и светла па­

мять сестры о брате. А судьбы людей, связанных с этим делом,

были исковерканы.

— Бог мой! Какие люди! — широко раскинув в приветствии

руки, закопытил по крыльцу деревянной ногой Егор. — Милости

просим! Эй, бабы! Кто к нам пожаловал! (А сам отметил: ранний

гость до обеда.)

Елизавета Ивановна радушно подала руку Егору, обратив­

шись к Уле, обняла её как родную, нежно, долго. Так, что у обеих

на глазах выступили слёзы. Потом поочередно обменялась при­

ветствиями с остальными женщинами.

— В дом! В дом!! — открывая настежь двери, суетится Егор. —

Как раз к завтраку.

— Что вы, — выдерживая паузу, улыбаясь ответила купчиха. —

Я только что с парохода, ночевала в каюте и уже приняла две

чашки кофею.

Но от приглашения не отказалась, прошла в гостиную впереди

хозяев и присела за столом в головном месте. Пока женщины

гремели посудой, завели незначительный разговор. По правую

руку от Елизаветы Ивановны села Уля, напротив, помогая рукой

деревянной ноге, Егор. Через несколько минут пришли Иван,

Филя, Максим и так же подсели по краям длинного столового

стола.

Первое время обменивались общими фразами: о пути по

Енисею, удобно или нет купчиха доплыла, за какое время, о по­

годе и о других мелочах, что необходимы для начала общения.

429

ВЛАДИМИР топилин

А каждая из сторон конечно же ждала главного разговора о на­

болевшем, что мучило и терзало людей всё это время до и после

разоблачения Суркова. Егор закурил, но уже не самокрутку, а,

как это бывает при встрече с гостями, дорогую папироску. Ели­

завета Ивановна тоже, хлебнув из фарфоровой чашки чёрный

кофе, достала из дамской сумочки позолоченный портсигар

и, вставив в мундштук из слоновой кости дамскую папироску,

пустила дым.

— Что там? — не выдержав, наконец-то спросил Егор.

— Вы о чём? — вскинув брови, выдохнула купчиха и тут же,

улыбнувшись, качнула головой. — Ах, да. Вы о Суркове... Что

же? Новости есть. И, можно сказать, неплохие. Следствие за­

кончилось. К чему тянуть время? И так всё понятно. Свидетели,

допросы... ах, как всё это тягостно и утомительно, поверьте. Дело

вёл главный прокурор города Красноярска. Дело не рядовое,

а из рук вон выходящее, сами понимаете. И сколько внимания,

удивления, негодования! Поверьте, всё непросто.

Как бы обдумывая мысли, что сказать дальше, Елизавета

Ивановна замолчала, пару раз затянулась, выдохнула дым

и продолжила:

— Скоро суд. Я думаю, осенью... Суркову обещают каторгу, но

это уже неважно. Все доказательства налицо. Главные свидетели

на месте. Мне придётся задержаться здесь, у вас в Сибири. Но

это необходимо. Надо решить все свои дела. Тунгус этот, как

его? Энакин? Там, в Красноярске. Живёт в гостинице, теперь

уже за мой счёт, — усмехнулась. — Водку пьёт, как заправский

мужик! — И горестно покачала головой: — Ах, как жалко...

Такой народ загубили — споили! Теперь Ченка. Она или твой,

Уля, дедушка. Как его? Загбой? Кому-то из них тоже надо быть

на суде. — И обратилась к Егору: — Я думаю, можно будет их

пригласить приехать на суд? Ну а если не смогут, тогда есть по­

казания. Наверное, с этим проблем не будет.

Она опять замолчала. Наконец-то докурив, затушила окурок

в пепельнице и взяла в правую руку остывающий кофе. Пелагия,