Тайна перламутрового дракона

— Да Энда с ним, с моим мнением! — Арве был так потрясен, когда увидел товарища, целующегося в лесу с человеческой девушкой, что даже злиться на его скрытность не мог. — Ты хоть понимаешь, чем рискуешь?! Неужели эта девчонка стоит крыльев?!

Ярке нахмурился, явно не желая обсуждать подобные вещи даже с лучшим другом.

— Много нам с тобой дали эти крылья? — угрюмо спросил он. Арве сверкнул глазами, не понимая, и неожиданно почувствовал себя преданным.

— Ты соображаешь, что говоришь?! — в тихом бешенстве спросил он. Ярке отвел взор, но, как оказалось, вовсе не по той причине, что думал Арве.

— Знаешь, как я попал в плен? — негромко проговорил он и посмотрел куда-то вверх, будто опасаясь встретиться взглядом с товарищем. — Думаешь, люди плохие: в ловушку заманили? Как бы не так. Мы с родителями напали на караван торговых кораблей. Просто так, от скуки. Слишком долго летели над морем и решили немного развлечься. А те оказались готовы. Отца сняли первым же выстрелом. Мама пыталась увести охотников от меня, и с тех пор я ее больше не видел. Сам оказался на Арене. Там, кстати, тоже не одни лишь невинные овечки обитали. Расплатились, конечно, сполна…

— Зачем ты мне это рассказываешь? — насупился Арве, хотя и сам предполагал ответ. Ярке пожал плечами.

— Не стоит ставить себя выше других только из-за того, что боги дали тебе крылья, — сказал он. — Они же могут их и забрать, если решат, что ты чересчур возгордился. И с кем тогда останешься, Арве?

Арве фыркнул, принимая независимый вид, хотя предъявить, по сути, было некого. Родители? Так он уже много лет жил без них и не хотел снова становиться зависимым. Джемма отвернулась: впрочем, Арве давно понимал, что она сделала свой выбор и не откажется от него. Ора нашла себе человеческого парня и явно собиралась связать с ним жизнь. Ярке, кажется, примеривался к такому же пути. Если все они станут людьми, Арве рано или поздно придется с ними расстаться. Как и с товарищами из бывшей команды. Как и с ребятами- дружинниками, с которыми он успел сработаться. Отказаться от всего, чего он уже успел добиться. Быть может, даже вернуться в Долину и снова привыкать к драконьей жизни.

Но даже в этом случае он не был готов отказаться от крыльев. Небо всегда казалось даже не вторым, а первым домом, и именно оно имело самое большое значение. И Арве искренне не понимал тех, кто считал иначе.

— Найду, с кем, — буркнул он. — Уж точно не с той, что потребует принести их в жертву!

Ярке усмехнулся и повел бровями.

— Посмотрим, — заметил он.

После разговора с ним Арве почувствовал себя совершенно потерянным и никому не нужным. Думал, откроет другу глаза, объяснит, чем тот рискует, может, даже немного поругается, как с Орой, отведет душу и избавится от стойкого ощущения никому ненужности, поселившейся в душе с тех самых пор, как Джемма махнула на него рукой, не заметив попытки защитить ее и не оценив ее по достоинству. Арве, конечно, не хотел, чтобы она села в тюрьму вместо него, но надеялся, что Джемма найдет хоть пару добрых слов в его адрес: все-таки он — ни много ни мало — рисковал жизнью из-за ее проступка. И когда услышал из ее уст лишь что-то вроде: «Дуралей! Кто тебя просил вмешиваться?» — ощутил, как все теплые чувства к ней растаяли, оставив только разочарование и непонятную тоску.

Но потом стало только хуже. Ярке после возвращения из Хантесвила словно подменили. Он витал в облаках, отвечал невпопад и все время норовил куда-то сбежать, возвращаясь в казарму уже затемно с совершенно глупым выражением лица и явным нежеланием приходить в себя. Парни, кто постарше, мигом прочухали, в чем дело, принялись перемигиваться и перешептываться, а вот Арве пришлось ждать момента, когда он увидел причину столь ощутимых перемен с товарищем собственными глазами. И понял, что отныне потерял и Ярке.

Ора никогда не была ему особенно близка, но Арве чувствовал в ней родную кровь, а потому и ее выбор воспринял как личное оскорбление, окончательно выбившее у него почву из-под ног. И острое ощущение одиночества навалилось, вызывая желание не тянуть до переломного момента, а прямо сейчас все бросить и отправиться к своему племени. И, наверное, если бы не близкий бой, в котором армелонцы очень рассчитывали на драконов, Арве так бы и сделал. Но однажды он уже предал своих друзей и повторяться не желал.

Однако ничего ему не мешало прямо сейчас оборотиться и развеяться в любимом небе. Выплеснуть обиды, избавиться от предубеждения — и возвратиться обновленным, наполненным восторгом и надышавшимся свободой.

Разве что-то на земле могло дать подобные ощущения? И разве не глупо поступали его друзья, отказываясь от такого блаженства ради непонятных обжиманий с двуногими?