Тайна перламутрового дракона

Ана не удержалась, хихикнула, напоминая, что Хедин не на ту напал.

— Ловлю на слове, — неожиданно пробормотала она с таким явным намеком, что его снова бросило в жар. «Твоя сумасбродка».

— Моя…

Хедин тряхнул головой, выдергивая себя из воспоминаний. Они с отцом сегодня полночи встречали прибывающие отряды воинов из соседних городов и размещали их в палатках вблизи Армелона. До выступления объединенной армии оставалось каких-то пять дней, а дел еще было немерено. И главным вопросом оставалась возможность использование в схватке Эдриковых механизмов. Валь отказался участвовать в походе, и, хоть он и предложил скоренько обучить кого посмышленнее обращению с таким оружием, Хедина терзали смутные сомнения в успехе такого дела. Если даже Эдрик в критический момент не сумел их обуздать, вряд ли кому другому это будет под силу. А рассчитывать на сломавшего ногу горе-изобретателя нынче не приходилось.

Подумав о младшем брате, Хедин неожиданно почувствовал угрызения совести. Он ведь после суда над Райде и не видел его ни разу. Поначалу злился за предательство Аны, потом, увлеченный невестой, просто напрочь о нем забыл. Как всегда. Но если раньше Хедин мог переложить вину за такое невнимание на неутихающую ревность, то сегодня-то выяснилось, что Эдрик никогда не был ему соперником. И Ана его не любила, а лишь жалела, защищая от старшего брата. И Эдрик на деле был последним, кто виноват в их непонимании, однако огреб и за себя, и за того парня, вечно оказываясь меж двух огней. Но, может, пришла пора и здесь попытаться хоть что-то исправить? Чтобы не жалеть в последнюю секунду о том, что так и не помирился с братом?

На душе от этого решения стало легко и свободно, и Хедин ускорил шаг, направляясь к родительскому дому. Однако там он смог застать только мать.

— В мастерской он: днюет и ночует, — ответила она на его вопрос об Эдрике и добавила укоризненно: — Не знал?

Очевидно, она рассчитывала тем самым засовестить старшего сына, однако Хедин ощутил лишь неожиданную гордость за брата. Надо же, не сломался, даже после исчезновения Джеммы, о которой со дня ее фееричного обращения не было ни слуха ни духа. Хедин предлагал Вальгарду организовать поиски приемной дочери, но тот лишь покачал головой.

— Ей надо побыть одной и разобраться в себе, — отметил он. Хедин скептически хмыкнул, памятуя о последнем подобном разговоре, но настаивать не стал. Даже если он найдет Джемму, что ей скажет? Она-то явно ждет не его. И даже, пожалуй, не родителей.

Аккуратно освободившись от матери, Хедин зашагал в мастерскую. Путь был недалек, и вскоре за очередным поворотом дороги показался большой сарай, переделанный Эдриком и его старшим товарищем для своих нужд. Самым сложным, помнится, было построить внутри печь так, чтобы эта хибара не развалилась, но Эдрик нашел способ справиться со столь непростой задачей, тем самым получив возможность работать в мастерской не только летом, но и в холодное время года.

Хедин, кажется, заходил сюда от силы пару раз, всем своим видом показывая неприязнь к тому делу, что выбрал брат, хотя в действительности вовсе ее не испытывал. Телосложение и болезненность Эдрика не предполагали его успехов в военном деле, однако он нашел способ служить родине, и это, по меньшей мере, заслуживало уважения. Как и упорство Эдрика в достижении цели, когда в него никто не верил и никто, кроме Аны, не поддерживал. А ведь если бы Хедин хоть раз проявил к брату внимание, как должен был, ей не пришлось бы отдавать всю себя для его защиты. Но Хедин выбрал легкий путь, за что, наверное, и расплачивался столько лет. Пока не решился переступить через собственную гордыню и наконец не осознал свои ошибки. И одной из самых больших было, вне всякого сомнения, пренебрежение братом.

Самовыпиленные окна тускло подсвечивались изнутри, сквозь них же слышался визг напильника, давая ответ на вопрос, не спит ли Эдрик. Хедин не стал стучаться, просто открыл незапертую дверь и вошел внутрь.

Эдрик, сидя на лавке и неловко вытянув вперед больную ногу, сосредоточенно ваял очередной механизм, и Хедин, при всем своем воображении, не смог бы сказать, на что брату сдалась подобная штуковина. Две металлические скобы, образующие угол и стянутые в нескольких местах ремнями, — к ним Эдрик крепил упор, напоминающий перевернутый гриб, и даже не поднял головы на раздавшиеся шаги.

— Если ты от мамы, можешь не тратить свое драгоценное время, — заявил он, продолжая работу. — Ее доводы я слышал в трех вариантах: вряд ли четвертый что-то изменит.

Хедин прикинул, кто, помимо родителей, был третьим: Ора или Эйнард, остановился на последнем и усмехнулся, мысленно посочувствовав и отцу, и дядьке, и младшему брату: если мать хотела чего-то добиться, она шла по головам.

— Могу предположить, что ей не по душе твое затворничество? — поинтересовался Хедин, припомнив сегодняшний материнский упрек. Однако Эдрик только поморщился.