Тайна перламутрового дракона

Ана коротко вздохнула и промолчала. Дарре если и пришлось прочувствовать на себе характер Аны, то вовсе не с той стороны, с какой его знал Хедин. Восемнадцать лет — обижалась, огрызалась, изводила, не слушая ничьих советов и не желая замечать очевидного. Хедин, конечно, всеми силами ей в этом помогал, идя на поводу у гордыни точно так же, как и она. И чего добились? А если бы Райде ее не похитил, быть может, они и по сей день ненавидели бы друг друга, заходясь от ревности и не желая проявлять принимаемые за слабость чувства. Вот что было бы настоящей трагедией. А вовсе не то, что Хедин получил ранение. Ана поможет ему поправиться. Зря, что ли, в ее жилах течет драконья кровь? Если Вилхе своей любовью сумел вылечить Кайю, то и Ана не лыком шита. Ведь и ведунья об этом говорила и советовала вспомнить о своем происхождении, когда потребуется. Быть может, именно сейчас время и наступило?

Когда они добрались до границы, горы осветили первые лучи солнца, однако в палаточном лагере было очень тихо; лишь часовые внимательно вглядывались в утренний полумрак, да уцелевшие кони всхрапывали во сне, очевидно, переживая события предыдущего дня.

— Подожди здесь, — распорядился Дарре, оставив Ану с Райде возле входа в самую большую палатку, где значилась гордая надпись «Полевой госпиталь». — Я перекинусь парой слов с Эйнардом и узнаю, где искать Хедина.

Ана кивнула, понимая, что внутри сейчас может идти операция и присутствие посторонних в такой момент там крайне нежелательно.

Райде проводил Дарре восторженным взглядом.

— Он Санну вылечил! — с благоговением и необъятным счастьем поделился он. — Совсем! Она снова может ходить! Она сама выбежала меня встречать и…

Тут он осекся, отвернулся, зарделся, и Ана догадалась, что Санна, видимо, бросилась на радостях ему на шею и расцеловала в обе щеки, а Райде вместо прежней вины и жалости ощутил к подруге совсем иные чувства.

Ана тепло улыбнулась и, не удержавшись, ободряюще погладила по плечу.

— Я очень рада за вас обоих, — мягко сказала она. Райде выдохнул, но ответить ничего не успел. У противоположного выхода послышались голоса Дарре и Эйнарда, и Ана бросилась туда. Однако, пока огибала госпиталь, брат с дядькой уже скрылись в какой-то из ближайших палаток, и Ане пришлось очень постараться, чтобы, напрягая слух, обнаружить их местонахождение.

— Что скажешь? — поинтересовался Эйнард, и следом внутри палатки повисла долгая тишина. Очевидно, Дарре обследовал пострадавшего, а Ана, сама не зная, зачем, ждала его ответа не меньше, чем дядька. Конечно, их пациентом мог оказаться совершенно незнакомый ей человек, но сердце почему-то замирало, как будто речь шла о Хедине.

Ну же! Сколько можно тянуть?

— Хорошо сделал, — наконец произнес и Дарре, однако в его голосе было больше обреченности, нежели восхищения. Словно он не хотел озвучивать вердикт и пытался перевести разговор на другую тему. — Кость собрал, мышцы связал, вены заштопал… И это в одиночку! А все на старость жалуешься…

— Как тут не жаловаться, когда руки уже дрожат, — в тон ему отозвался Эйнард, и Ана уверилась в своих подозрениях. Не желают они пугать обследуемого приговором, надеются потом вдвоем обсудить и решить, что делать дальше. Хитрецы!

— Чую, это мой последний геройский бросок. Буду себе тихонечко на печи бока греть да вами, молодыми, с высоты командовать…

— Hy?!.. — громыхнул, обрывая его, голос Хедина, и Ана вздрогнула, поняв, что сердце ее не обмануло. Сжалась в горьком предчувствии. — Работать она будет? Или можно сразу у помойной ямы местечко искать?

— Я не бог! — неожиданно резко огрызнулся Эйнард, но даже так Ана расслышала в его голосе острое сожаление и чувство вины. — Ты требовал сохранить руку — я это сделал! Остальное — только на их милости!

— Ясно! — буркнул Хедин. — Отвоевался! Пойду у отца пособие по нетрудоспособности просить. Чай, сжалится за былые заслуги!

Ана живо представила, как Эйнард в ответ сердито сверкнул глазами, однако ответ услышала от Дарре:

— Погоди со счетов-то себя списывать, — посоветовал он. — В жизни всякое бывает. Уж мне-то можешь поверить.

— Ты для того его и позвал? — усмехнулся Хедин, явно обращаясь к дядьке. — Выдернул из лона семьи, чтобы он меня своим примером из пучин отчаяния извлек и на путь истинный наставил? Так я вроде еще не совсем издох. Сам как-нибудь выкарабкаюсь.