Тайна перламутрового дракона

— Я тебя и так возьму! — рыкнул он, придавливая Ану сверху и лишая возможности передумать. Но не острить.

— Вот еще! — возмутилась она. — Хочу тебя всего… Полностью…

Какие еще слова им были нужны? Разве что те, которые распаляли неровными вздохами, срывались в сладостных стонах, ласкали с благодарными поцелуями…

…Хедин прижал Ану к себе, с наслаждением дыша ароматом ее волос.

— Если ты всякий раз будешь мне на помощь с таким рвением кидаться, о штанах можно вообще забыть, — усмехнулся он, однако в его тоне Ане почудилось все то же утреннее разочарование.

— А если заклепку на время пришить? — чуть поразмыслив, предложила она. — С ней и одной рукой легко обращаться. А под форменной курткой или рубахой и не видно будет.

Хедин смолчал, не став уточнять, что форма ему, вероятнее всего, больше и не понадобится: и так уже успел своим кислым видом утомить любимую девочку. Но что делать, если действительность с самого утра наваливалась неподъемным камнем и Хедин не знал, как ее себе подчинить? Вроде и мелочи пока вываливались, но и они стойко портили жизнь.

Впрочем, что там Ана сказала про заклепку? Идея-то отличная! А выхваченное ухом уточнение «на время» придавало уверенности в том, что однажды рука все-таки сможет служить, как прежде. И что Ана ни секунды в этом не сомневается.

— Пришивай, — с улыбкой позволил Хедин. — Иголка с ниткой у меня есть. А если копнуть в походной сумке, может, и еще что полезное найдется.

— Огниво! — живо вспомнила Ана. — Надо печь затопить. Только я… — тут она встрепенулась и использующе посмотрела ему в лицо. — Хед, а научишь меня огонь разводить? А то стыдно: хозяйка, называется, а кашу и ту сварить не могу.

— Как же ты до жизни такой докатилась? — хмыкнул Хедин, не понимая, правду ли она говорит или сочиняет, догадываясь, что ему сейчас искры не выбить.

— Ну как? — повела плечами Ана. — У нас знаешь, какое соперничество за разведение огня было? Каждый день расписан: сегодня очередь Вилхе, завтра — Дарре, послезавтра — папина. Я уже и не лезла, чтобы не затоптали.

— А попросить? — заинтересовался Хедин. — Гордость не позволяет?

— Тебя вот прошу! — насупилась Ана и толкнула его в здоровое плечо. — А ты — индюк напыщенный — не ценишь!

Хедин несколько секунд смотрел ей в лицо, потом вдруг порывисто притянул к

себе.

— Прости, я… — он тряхнул головой, и Ана прижалась еще крепче, обвивая его ногу своими и устраиваясь в надежных объятиях. — Отдышусь и поставлю мозги на место. Потерпи еще немного.

Дыхание у Хедина было совершенно спокойным, а потому Ане показалось, что говорит он не о сиюсекундном своем состоянии, а о чем-то большем. Конечно, надо было пообвыкнуться: что ему — управляться одной рукой, что ей — ощутить себя хозяйкой в его доме. Но — главное! — они наконец-то были вместе! А после всего того, что уже пережилось, бояться будущего казалось совсем нелепым.

— Хочу терпеть тебя всю жизнь! — Ана, нисколько не стесняясь, прошлась ладонями по его спине, спустилась ниже, чуть подразнивая, поцарапала ногтями по бедрам, а Хедин лишь давил довольную улыбку, не желая ее спугнуть. «Вся жизнь» пока что звучало чем-то расплывчатым и неосязаемым. Не то что последние сутки, напрочь лишившие какой-либо выдержки, зато подарившие сразу столько открытий, что Хедин по-глупому терялся и совершенно не знал, как обращаться со всем тем счастьем, что свалилось на него вместе с Аниным прощением. Вот и вел себя так, что со стороны наверняка казался слабоумным. Ох, и натерпится еще его девочка!

— Весьма самонадеянно’, - проговорил он, перебирая ее растрепанные волосы. — Но я, пожалуй, не стану испытывать судьбу. Да и есть уже хочется.

Ана хихикнула, звонко поцеловала его в нос и принялась выбираться из постели. И, в очередной раз залюбовавшись статной фигурой мужа, увидела у него на бедре занятное темное пятно в виде раскинувшей крылья птицы.

— Родовая отметина, — усмехнулся Хедин, заметив ее интерес, и добавил, не удержавшись от очередной порции бравады: — У всех твоих детей такие же будут!

Ана неспешно провела по очерченным крыльям мизинцем.

— У наших детей, — с такой нежностью поправила она, что Хедина снова накрыло.

До печи они добрались уже ближе к обеду, когда заглушить страстью голодные позывы в животах стало чересчур сложно. Хедин дал себе слово не срываться, даже если заметит в Аниных действиях при разведении огня самый очевидный опыт: в конце концов, старалась она для него и не ему было за это ее упрекать. Но Ана сначала с таким вниманием слушала его объяснения, а потом с такой неловкостью принялась вышибать из кремня искры, что все сомнения исчезли. Те летели куда угодно, но только не на трут, однако Ана упорно продолжала, не желая отступать, и в какой-то момент Хедин осознал, что она скорее сотрет себе руки в кровь, чем примет свое поражение.

Усмехнулся, узнавая себя, потом обхватил здоровой рукой Анину руку с кремнем и уверенно чиркнул по кресалу.