Тайна перламутрового дракона

Она распрямилась и гордо направилась прочь, забирая с собой последнюю надежду и оставляя только абсолютное понимание, что Хедин сам все разрушил. Только что. Собственным хамством и несдержанностью.

Голову словно разорвало колокольным звоном. От боли потемнело в глазах, и все на свете перестало иметь значение.

Что еще оставалось делать, кроме как доволочь себя до дома, там влить в глотку остатки содержимого бурдюка и отрубиться, хоть ненадолго избавившись от сжигающего отчаяния?

Сколько он проспал, Хедин не знал. Из черной дыры выдрало оглушительное дребезжание стекла в окне, по которому какой-то недоумок колотил со всей дури. Не открывая глаз, Хедин распахнул створки.

И в продолжение кошмара услышал голос Вилхе:

— Ану похитили!..

Глава тринадцатая: Защитник

— Да как ты можешь! Да он за тебя жизнь отдать готов! Да это же твоя вина! Да ты обязана!.. — бушевала Гейра, а Джемма слушала ее с полнейшим равнодушием и не чувствовала в себе ни малейшего желания ни защищаться, ни даже что-то возражать. Если и Гейра отвернулась от нее…

Не сказать, что их отношения были по-сестрински теплыми и сердечными. Поначалу Джемма долго не могла простить Гейре выступления против Нетелл, а Гейра притиралась к новой жизни и раз за разом делала глупости, выводившие Джемму из себя. Однако, когда Джемма оступилась, Гейра оказалась единственной, кто задал правильный вопрос и получил на него искренний ответ. И не осудил, не разобравшись. И встал всем своим сердцем на ее сторону.

Пока Джемма была уверена хоть в ее понимании, она держалась, старательно подавляя все чаще вспыхивающую ненависть ко всем родным и знакомым, которые, как выяснилось, совершенно ее не знали, а только притворялись в неравнодушии. Разве такое можно было простить? И разве Джемма должна была тратить себя на людей, надругавшихся над ее доверием?

И вот теперь Гейра перекинулась к врагам. Не расспросила, не попыталась войти в положение, а сходу обвинила в жестокости, и Джемме захотелось на самом деле стать жестокой.

Нет, никто еще не знал, на что она способна в подобном состоянии. А Джемме сейчас было нечего терять. Ее перестало интересовать мнение окружающих: она и так отлично знала, каким оно было. И она решила жить так, как ей хочется, ни от кого не завися, ни на кого не оглядываясь, ни под кого не подстраиваясь.

И первым делом отказалась выручать Арве ценой собственной свободы.

— Хед его вытащит, — спокойно заявила она, — ему нужны драконы для битвы. А меня не радует провести четверть века в тюрьме. Я найду себе занятие поинтереснее.

— Если бы Хедин хотел тебя наказать, не стал бы тянуть, — резонно заметила Гейра. — Вряд ли у него не было возможности выяснить, кто на самом деле залез в мастерскую. И раз он этого не сделал…

Джемма фыркнула. Знала она, почему Хедин не стал ее трогать. Она же обещала его ославить, если он начнет ей вставлять палки в колеса. Вот он и забился под камень. Тоже тот еще трус!

— Если так радеешь за своего Арве, сама его и спасай! — отрезала Джемма и на этом оборвала разговор. Выскочила из дома и бегом устремилась прочь. Из города, за стены, на простор. Туда, где нет этой ненавистной вины, которой ее терзали все, кому не лень! Даже Арве, оградивший ее от неприятностей, любил вовсе не настоящую Джемму, а лишь созданный ей образ. Услышь он о ее грехе, первым бы отвернулся. Да даже просто узнай поближе, тут же и разочаровался бы. Несложно любить веселую, жизнерадостную, смелую девушку, с которой всегда легко и интересно. А о том, что Джемма умеет обижаться, бить по больному, грубить и срываться, было известно разве что Эдрику. Она всякий раз, показав дурную черту своего характера, до смерти боялась, что это станет последней каплей, что Эдрик больше не захочет ее терпеть, что наконец оценит себя и отвернется от нее раз и навсегда. А он почему-то только утешал, просил прощения, даже когда сам не был виноват, возвращал уверенность в себе и новом дне.

А потом помолвился с Аной. И уничтожил Джемму на месте.

Нет, она не хотела больше о нем думать! Слишком сильно уже закопалась в ненависть, холя и лелея ее, а в итоге едва не сорвалась у Эдрика в мастерской. До сих пор было страшно от того ощущения пустоты и какой-то безоглядной жажды разрушения. Не останови ее тогда Арве, она могла бы и не прийти в себя. Стоило только чуть глубже нырнуть, расслабиться — и бездна засосала бы окончательно.

Вот только она не исчезла окончательно и день за днем пыталась снова одолеть Джемму. Стоило ей впустить в душу ярость, и бездна тут же тянула к ней свои скользкие щупальца. Пара неправедных мыслей — и в душе снова нарождалось невыносимое желание сделать какую-нибудь мерзость. Причинить нестерпимую боль. Унизить до отвращения. Растоптать так, чтобы уже невозможно было подняться. Перед глазами мелькали картины таких событий, и всякий раз жертвой становился когда-то самый близкий и самый нужный человек.