Тайна персидского обоза

Полковник построил подчиненных офицеров:

– Господа! Нам предстоит скрытно совершить марш по тылам противника. Выступать приказываю боевым порядком! В авангарде – линейцы, по флангам – пехота. Во время следования не курить и не разговаривать! Всем соблюдать тишину!

Игнатьев прекрасно понимал, что, двигаясь боевым порядком, а не походным, колонна потеряет в скорости, зато горстка его пеших воинов в любой момент будет готова вступить в бой. На войне такие предосторожности никогда не бывают лишними.

Предав дома огню, сводный отряд, как и предписывалось, шел навстречу обозу, следовавшему из Усть-Лабинской крепости. Им предстояло пройти через владения двух враждебных племен: махошевцев и ерукаевцев, находившихся в вассальной зависимости от сильного термигоевского князя Джембулата. Стремясь избежать ненужных потерь, командир изменил маршрут. Продираясь сквозь густой лес, он обогнул опасные земли махошевцев, но был вынужден вторгнуться во владения ерукаевцев.

На рассвете войска приблизились к Сфири. Широкая горная река несла свои воды, с шумом разрывая безмолвие давно потухших древних вулканов. Игнатьев ехал во главе экспедиции. Внезапно его конь остановился и принялся бить копытом, отказываясь идти дальше. Предчувствуя недоброе, полковник спрыгнул с лошади и, пробравшись сквозь густые заросли дикого терна, едва разглядел бесконечную темную полосу, заслонявшую переправу. «Похоже на лесной завал», – подумал он. Но через минуту, когда плотный речной туман рассеялся, офицер понял, что это чернели бурки и папахи горцев. «Никак не меньше тысячи!» – прикинул опытный воин. Не растерявшись, он скомандовал:

– Орудие – в авангард колонны. Картечью пли!

Пушка с расстояния полуружейного выстрела в клочья разбросала врага. Его ряды смешались. Артиллерийская канонада отозвалась нескончаемым горным эхом, разрезавшим предутреннюю тишину. Шедшая в боевом порядке колонна с ходу ринулась в атаку. Казаки рубились отчаянно. Пехота пустила в дело тесаки. Игнатьев находился в самой гуще сражения. Не выдержав напора, неприятель рассыпался по лесу. Воспользовавшись замешательством противника, Сфирь была тут же форсирована.

Оправившись от неудачи, басурмане дождались, пока отряд выйдет на равнину. И только там они поняли, что втрое превосходят русских по численности. Осмелев, кабардинцы окружили смельчаков и со всех сторон молча, без единого выстрела понеслись в атаку.

– Картечью пли! Ряды сомкнуть! – с ледяным спокойствием приказал полковник.

Навагинцы и пешие черноморцы встретили летящую на них лавину ощетинившимся частоколом казачьих пик и солдатских штыков. Единорог, установленный на деревянных, обитых железом колесах, словно сказочный монстр извергал клубы порохового дыма и жуткого пламени, выбрасывая из своего жерла чугунные ядра со смертельной начинкой. Направленное прямой наводкой орудие разрывало на части тела горцев, приводя скопище диких всадников в смятение. В ту же минуту командир во главе сотни линейцев врезался в стан противника. Не ожидая такой дерзости, нападавшие дрогнули и, подбирая на ходу убитых и раненых, отступили. Небо заволокло черным дымом, и запахло едкой пороховой гарью.

– Отря-яд стано-ви-ись! – разнеслось кругом. Солдаты и казаки наскоро приводили себя в порядок, быстро образуя стройные шеренги.

– Господа офицеры, доложить о потерях! – Игнатьев выехал перед строем на коне. В пылу сражения он потерял треуголку и потому принимал доклады офицеров без головного убора.

– Во второй роте Навагинского полка девять убитых, шесть раненых, – доложил штабс-капитан Новиков.

– В третьей сотне Кавказского линейного казачьего полка погибло четверо, ранено девять. Сотник Рыдва убит. Командование принял хорунжий Осадчий, – негромко отрапортовал немолодой уже казак.

– В первой сотне второго Черноморского казачьего полка убито тринадцать, ранено восемь, – докладывал окровавленный казачий офицер, одновременно зажимая тряпкой уцелевшую часть уха.

– Полкового лекаря сюда! Быстро! – приказал командир.

– Не стоит, господин полковник, доктор помогает тяжелораненым. А это так… ничего серьезного.

Начальник колонны проскакал перед строем, остановился и громко, во всю силу своих легких прокричал:

– Поздравляю с победой! Враг позорно бежал! Ура!

– Ура! Ура! Ура! – неслось со всех сторон.

– Благодарю за службу!

– Рады стараться, ваше высокородие!

– Всем разойтись. Привал. Можете покурить, но долго не рассиживаться. Скоро выступаем.

Командир гарцевал перед строем, будто на параде. Казалось, не он, а кто-то другой только что участвовал в недавней смертельной сече. Единственное, что доставляло ему неудобство, был треснутый по шву левый рукав. Он соскочил с лошади и передал мундир своему денщику. Оставшись в нижней рубахе, Игнатьев подошел к сидевшим на поваленном дереве офицерам, набил трубку и с наслаждением принялся ее раскуривать.