Тайна персидского обоза

– Способ проникновения, конечно, похож. Да вот только Ванька-Оглобля с дружками уже второй год на сахалинской каторге мается. Сомнительно все это… Да и на кой ляд нашим босякам музей понадобился? Разжиться здесь особенно нечем. Так, хлам один да старье ненужное, – засомневался Каширин.

– Уж не скажите, Антон Филаретович, не скажите, – возразил Леечкин. – Это, допустим, нам с вами оно без пользы, а для завзятого коллекционера – самые что ни на есть бесценные экземпляры. Вот, например, взгляните на оружие – чего здесь только нет! Фитильный дробовик, кремневые гладкоствольные образцы и даже пистолеты-кинжалы! А про картины я уж и не говорю!

– За старшим смотрителем послали? – Поляничко посмотрел в сторону Каширина.

– А вон он, легок на помине! – глядя в окно, ответил помощник.

За дверью послышались шаги, и в комнату в сопровождении городового вошел взлохмаченный мужчина с бородой и в пенсне. Весь его гардероб состоял из видавшей виды застиранной сорочки, поношенного пиджака, серых брюк с отвислыми, заглаженными до блеска коленками и черных, когда-то лаковых туфель со сбитыми каблуками. Он растерянно огляделся и, будто не замечая полицейских, охая и причитая, стал подбирать с пола разбросанные предметы.

– Послушайте, любезный, – обратился к нему Поляничко, – не могли бы вы уточнить, что пропало из вашего музея?

– Ах, простите, я так расстроен, что даже не представился. Галактион Борисович Фришкин. Чтобы проверить все экспонаты, понадобится не один час.

– Галактион Борисович, а не могли бы вы прежде проверить сохранность карты-плана крепости и листка из дневника генерала Эртеля за 1828 год? – произнес чей-то голос, и в дверях показался присяжный поверенный Ардашев.

– Клим Пантелеевич? – удивленно вскинул брови начальник сыска. – Какими судьбами?

– Простите за вторжение, господа. Но еще вчера я работал с этими документами и сегодня собирался снять с них копии. А тут молочница рассказала моей горничной об ограблении музея, вот я и обеспокоился.

Адвокат поднял из-под ног осколок, измазанный вареньем, и поднес его к свету. С помощью карманного пинцета он аккуратно извлек из рамы ровный кусок стекла и стал рассматривать его край через складную лупу.

– Что ж, господа, видимо, плана крепости и листка из дневника командующего не окажется, – с досадой выговорил Ардашев.

– Это вы в волшебном стекле разглядели? – насмешливо хмыкнул помощник начальника сыска.

– Как ни странно, Антон Филаретович, но на этот раз вы правы. Более того, могу вам сказать, что никакого проникновения и в помине не было.

– Позвольте, позвольте! Как это не было? – скрестив руки на груди, недоверчиво спросил Леечкин.

В ту же минуту в комнате появился Фришкин и, подозрительно уставившись на адвоката, громко объявил:

– Действительно, план крепости и листок из дневника барона Эртеля украдены. Все остальное на месте.

– Извольте объяснить, Клим Пантелеевич, откуда вам это было известно? Уж не та ли молочница рассказала? – съязвил Каширин.

– Если бы вы были повнимательней, достопочтенный Антон Филаретович, вам бы не пришлось задаваться этим вопросом. Изучив измазанный вареньем осколок, я заметил, что его обратная сторона имеет грязные разводы от дождя и пыли, а значит, является наружной частью. Другими словами, малиновое варенье наносилось не с улицы, а из комнаты. Это обстоятельство подтверждается и следами от стеклореза, оставившего характерный угловой след изнутри. Таким образом, злоумышленник, находясь здесь, намазал стекло сладким варевом, прорезал его по всему периметру и приложил газету. Выйдя на улицу, он забрался на каменный выступ и слегка надавил внутрь, имитируя тем самым распространенный среди домушников способ проникновения в помещение через окно. Пропавшие документы, как вы понимаете, похититель ранее забрал с собой.

– Да, но откуда вы знали, что похитили именно эти бумаги? – не удержался от вопроса Леечкин.

– Это нетрудно предположить, если учесть, что еще вчера я изучал архивные материалы, выданные мне Корзинкиным, а сегодня оказывается, что некто, скорее всего сотрудник музея, сымитировал кражу. Выходит, накануне он узнал из тех же источников что-то очень важное, если решился на такой шаг. По-моему, сейчас самое время с ним пообщаться, и тогда…

– Корзинкин умер, – перебил Ардашева Поляничко.

– Как? От чего? – изумился адвокат.

– Да бог его знает… Преставился, и все, – пожал плечами Ефим Андреевич. – Мы как раз туда собираемся…

– Вот уж не ожидал, – расстроенно покачал головой присяжный поверенный.

– И все-таки я никак в толк не возьму: зачем кому-то понадобилась старая карта и что было в тех бумагах? – не унимался следователь.

– В дневнике генерал Эртель подробно описывает взятие Карачая, а также упоминает о прибытии в Ставрополь некоего господина Самоварова – сотрудника Третьего отделения, расследовавшего исчезновение золота с обоза, двигавшегося из Персии в Петербург через Ставрополь, – разъяснил Ардашев.